Наследники Дерсу. Пасека

– Да от того, что сами тут же гибнут. – Лена ответила на его взгляд улыбкой, наклонив игриво голову, давая понять, что она не только в природе понимает, но и имеет представление о пчеловодстве. – Возьми белую сирень амурскую или ядовитую бузину, волчью ягоду. Нектар с сирени засахаривается так быстро, что, пока пчела к улью летит, погибает. А раз нет погибшей пчелы на сотах в улье – пчёлы заняты сбором нектара исключительно с целебных растений. Вот в чём причина, мне папка рассказывал.

Пётр Иванович налил ещё медовухи по кружкам, встал, посмотрел на молодых.

– Живите тайгой, берегите её! Пейте родниковую воду, дышите чистым воздухом, ешьте личинок маток в маточном молочке!.. Чего вам ещё пожелать? Здоровья! Долголетия!.. Короче, живите по шесть тысяч лет каждый!

Все дружно засмеялись, сомкнули кружки, выпили, закусили, неспешно переключились на беседу о пакостниках-медведях.

– Работать пора, – вмешался Фёдор, – нечего пьянку устраивать. Мёд идёт.

– Какая же это пьянка? Когда мы выпиваем? По великим праздникам. На пасеке некогда, работ да забот – полон рот. А пару кружек изредка – это вроде лекарства.

Пётр Иванович принёс чайник, разлил горячий ароматный чай из лианы лимонника. Завтрак взбодрил, придал сил. Поговорив за столом о разных пустяках, пошли к своим навесам готовиться качать мёд.

* * *

Захватывают удобные места пчеловоды под пасеки. В июне поближе к щедрым цветами малинникам, где рубили кедры и ели три года назад. Не успела малина одарить пчеловодов сполна, а на юге в первых числах июля в таёжных Карпатах липа зацвела. Тут уж не зевай! Найдёшь богатое место, опередишь собрата – и воздадутся труды твои большим мёдом. Отошла на сопках по берегам реки Уссури последняя по цветению липа широколистка, и переезжают пчеловоды к берегу Японского моря, встают у зарослей элеутерококка, аралии и последнего медоноса – леспедецы двуцветной, любовно именуемой таволожкой. А другие едут в Приханкайскую низменность на гречиху.

Думай, пчеловод, куда ехать. «Не прогадать бы! Успеть!..»

Торопят лето пчеловоды…

* * *

– Пошёл медок! – потирая руки, Фёдор поднялся с корточек у весов и направился к навесу Петра Ивановича. – Кэ гэ десять за день натаскают.

– День вёдрый стоит. Распогодилось, – согласился пасечник, снимая белый халат и вешая его на сучок дерева поверх пиджака с потускневшим орденом Красной Звезды. – Снедать пора, зови Серёгу, – и засуетился возле плиты.

Фёдор пошёл к своёму грязному от пыли «Запорожцу» за сумкой, по пути окликнул Сергея:

– Пять кэ гэ уже натаскали, слышал?

– А я смотрю, свежим нектаром рамки залиты. – Сергей остановил поскрипывающую медогонку, пристроенную на вбитые в землю колья, шуршанье тяжёлых ароматных капель стихло.

– Старик обедать зовет, заканчивай, – Фёдор улыбнулся. – Молодец. За лето не то ещё будет! – А про себя прикинул, сколько фляг уже отвёз домой в посёлок.

– Я сейчас подойду, вот только мёд во флягу солью.

Сергей окинул взглядом пасеку. На фоне по-летнему зелёной тайги выделялись синие, зелёные, белые, жёлтые улья из двух и трёх корпусов. Пчёлы чертили синее небо у самых макушек берёз и кедров, обступавших поляну. Стоял тот особый густой пчелиный гул, который бывает только во время хорошего медосбора. Он вдохнул воздух, напоённый ароматом скошенной травы, хвои, цветущей малины, валежин, тёплой земли, зажмурился от удовольствия.

Сергей открыл краник медогонки, янтарная струя большой каплей плюхнулась в подставленную флягу, послышался звук льщегося мёда. Подождав, пока сольётся мёд, накинул на медогонку чистое покрывало, чтобы не лезли на запах пчёлы, поставил в улей пустые, только что освобождённые от мёда рамки, пошёл под навес.

На столе появились привезённые Фёдором свежие огурцы из своего парника, лук, помидоры с юга. Николай Тихонович принёс из родника запотевшую банку со сметаной, густой и холодной. На скорую руку приготовили салат.

– Полфляги откачал, – добродушно прихвастнул Сергей, подходя к столу и радуясь первому в своей жизни мёду.

– Липа на Карпатах под Арсеньевом зацвела, от семи до семнадцати бутонов набрала, – сообщил Фёдор, – я ездил на разведку. И наше место перед Чугуевкой не хуже, а главное, неприметное, в стороне от дороги. Не каждый сунется туда, одни стоять будем, липы в долине хватает. Съезди в Шумный, – обратился он к Петру Ивановичу, – выпиши билет на старое место, – он поставил на стол сковороду с аппетитно пахнущей домашней тушёнкой.

– Я свою машину гнал из Владивостока, – Пётр Иванович кивнул на новенький тёмно-вишнёвый «Запорожец» под черёмухой, – тоже по пути заезжал на Карпаты, тоже видел, набрала липа цвет отлично. Там чистый липняк есть близко от трассы, почти на самом перевале. Я и в Чугуевском лесхозе договорюсь с лесничим. Жалко мне что-то «Запорожец» гнать в дальний распадок, поцарапаю. Может, попробуем на самих Карпатах постоять?

– Так нас прямо и ждут там, там народу всегда полно, – не согласился Фёдор, накалывая на вилку разогретое мясо из сковороды.