Наследники господина Чамберса

И правда, как можно было допустить, чтобы этот несчастный больной лежал одинокий и грустный в комнате, не лучшей, чем собачья конура? Как можно было оставить его без заботливых рук, без горячего бульона и прохладительного питья?..

Больного навестили.

Можно представить его радость!"

Потом пришли снова и снова.

За больным начали ухаживать и быстро поставили его на ноги.

Так неумолимая твердость оказалась предвестницей полной уступчивости. И действительно, после всего этого ведь грех было мешать счастью влюбленных!..

Торжественная церемония состоялась в полночь 23 ноября 1743 года.

Брата Ангела на свадьбу не пригласили, но он не замедлил тут же известить обо всем мэтра Дидье.

Но довольно о любви.

Тем более, что, как видит читатель, закончилась она самым счастливым концом — соединением влюбленных.

А сейчас пора переходить к дружбе, которая началась почти одновременно с первыми ухаживаниями Дени за несравненной Нанетой.

В один из январских вечеров 1742 года, когда Дидро, по обыкновению, сидел в кафе «Регентство», к нему подошел знакомый офицер, швейцарец по национальности.

— Я вижу, вы скучаете, сударь. А вон там, совсем рядом, скучает один из моих соотечественников, которому не откажешь в недостатке ума и талантов. Не желаете ли познакомиться?

Дени пожелал.

Тогда офицер вытащил своего земляка из гущи шахматистов и представил его Дидро.

Это был юноша среднего роста, с неловкими манерами, обличавшими провинциала. Лицо его казалось не то мрачным, не то грустным, а глаза сверкали точно огонь. Звали его Жан Жак Руссо, и был он родом из Женевы.

Молодые люди разговорились. ,

И сразу же выяснилось, как много общего между ними.

Оба — сыновья ремесленников и почти ровесники (Руссо оказался на год старше Дени); оба — ищущие дело жизни, увлеченные литературой й сами стремящиеся что-то написать; наконец, оба — страстно влюбленные: у Дидро была его Нанета, у Жан Жака — его Тереза.

При таких обстоятельствах тем беседы нельзя было исчерпать за один раз. Хотя новые знакомцы и жили в разных концах Парижа, это не мешало их частым встречам. Трижды в неделю они вместе обедали, не считая вечеров, проводимых в «Регентстве».

Они подружились, и оба были счастливы этой дружбой.

Мечтали они о том, чтобы так же сблизить своих подруг,

Но из этого ничего не вышло.

Ни сейчас, ни потом, когда Дени женился на своей Нанете, ни даже еще позднее, когда Руссо женился на своей Терезе.

Впрочем, это не охладило дружбы Дени и Жан Жака. Она еще больше укрепилась, когда каждый из них познакомил другого со своими приятелями.

Однажды, как обычно опоздав к обеду, Дидро застал своего друга в обществе какого-то юноши, одетого в черное, тихого, скромного и учтивого. Руссо представил его как аббата Кондильяка, человека с большими достоинствами, ученого и философа. Такая рекомендация вызвала краску на лице молодого аббата и смутила его. Но затем завязался общий разговор, и Дени понял, что его новый собеседник действительно умен и очень хорошо знает философию Локка, которой тогда увлёкался и Дидро.

Весьма довольный новым знакомством, Дени, в свою очередь, на следующий вечер пригласил Даламбера.

Жана Лерона Даламбера он знал уже несколько лет, хотя они и не были дружны — дружба придет позднее. Дени поражался математическим способностям Жана: Именно на почве математики и произошло их первое сближение.

Родные возмущались, что юный Даламбер так увлечен теоремами и задачами. Что это такое, как не праздное времяпрепровождение? Они убеждали юношу порвать с математикой и заняться, скажем, юриспруденцией (знакомый сюжет!). Поначалу, вняв их увещеваниям, Жан решает отвлечься и относит все свои математические книги к Дидро — пусть не соблазняют его больше! Но задачи и теоремы продолжают мелькать в его голове, не давая ни минуты покоя. И тогда он идет к товарищу то за одной, то за другой из отданных книг…

— Берите уж все их сразу! — смеясь заметил Дени.

И Даламбер перевез свои сокровища обратно к себе на квартиру.

В двадцать лет он забросил все ради математики, в двадцать четыре — стал светилом в этой области.

Теперь четверо молодых люден проводили вечера в беседах, спорах, открытиях, они встречались с радостью и зачастую не могли разойтись до утра.

Любовь…

Дружба…

Нет сомнения, что и та и другая содействовали раскрытию талантов Дени.

До двадцати восьми лет эти таланты дремали.

В глазах своего доброго родителя да и многих других он был переростком-бездельником, не знающим, чем себя занять. А между тем он изучал Локка и Ньютона. У него складывался свой внутренний мир, богатый и многообразный, все более властно требующий самовыражения.

Нужен был только толчок, чтобы клапан открылся.

Теперь этот толчок был дан.

Точнее, даже два сразу.

Любовь требовала постоянных трат. Подарки, прогулки и прочее. Это — не говоря уже о семейной жизни. Как начинать эту жизнь без гроша в кармане, без определенных занятий, без перспектив?

Частные уроки до смерти надоели.

Да и не его это был удел.

Писать проповеди он также больше не хотел и не мог.

Но зачем уроки?

Зачем проповеди?

Разве он так уж беден духом?