Наследники господина Чамберса

Он родился в 1664 году в деревне Мазерни в Шампани, в семье крестьянина-кустаря. Его отец, Жерар Мелье, изготовлял саржу и продавал ее скупщикам в Мезьере. Но подобно тому как это было в семье мэтра Дидье, отец маленького Жана, едва обеспечив себе скромный достаток, пожелал, чтобы сын его имел нечто лучшее, чем профессия кустаря-шерстяника. Здесь помогли родственные связи. Если у Дени был дядя каноник Лангра, то у Жана обнаружился дальний родственник каноник Реймса. С его помощью юный Мелье был устроен в духовную семинарию города Реймса, церковной столицы Франции, крупнейшего города Шампани.

Реймс с его огромным собором, площадями, широкими улицами и красивыми зданиями поразил юношу, который, однако, ничем не выдал своего изумления. Среди других семинаристов он прослыл чужаком. Крестьянский сын, он действительно держался обособленно, да и о чем было ему говорить с этими отпрысками «благородных» и богатых буржуа, составляющими большинство воспитанников? Все свое время Жан отдавал учебе и книгам. Здесь, в семинарии, он пристрастился к философии Декарта; здесь были заложены основы тех знаний, которые Мелье упорно будет пополнять всю жизнь.

В двадцать три года он окончил семинарию и был возведен в священнический сан; затем, в 1689 году, получил самостоятельный приход в деревне Этрепиньи.

Старый Жерар Мелье мог торжествовать. Сбылись его заветные мечты. Его сын из сословия податных попал в привилегированное первое сословие государства! Ему больше не угрожали голод и нужда. Теперь благодаря заботам прихожан господин кюре имел домик из трех комнат, кухню, амбар и небольшой сад. Теперь он мог достойно принимать своих родственников, благо деревня Мазерни лежала всего в нескольких лье от его прихода!

Старик радовался, не очень вникая в мысли своего преуспевшего сына.

А если бы вник, то наверное был бы охвачен ужасом.

Ибо мысли эти были весьма далеки от благодарности к всевышнему за свой жребий…

С самого начала своей пастырской деятельности Жан Мелье чувствовал себя крайне неловко, чтобы не сказать больше. Да, благодаря стараниям родных он преступил заветную черту и из податных попал, в привилегированные. Но в каком качестве?

Изо дня в день с высоты церковной кафедры он внушает крестьянам (тем самым крестьянам, из которых вышел и сам!), что существующий строй со всеми его атрибутами разумен и угоден богу; что не следует роптать и волноваться, но нужно исправно платить положенное церкви, сеньору и государю; что если тебя бьют по правой щеке, подставляй левую— только послушные и терпеливые узрят царство божие!..

Он, крестьянский сын, выступает в роли предателя! Он продался за чечевичную похлебку сильным мира и обманывает своих братьев, предает их и сам же обирает, ибо благополучие его как священника покоится на приношениях верующих! И кого обирает? Нищих, несчастных, безмерно страждущих!..

Мелье часто брал с полки томик Лябрюйера и перечитывал одно и то же место:

«…Какие-то дикие существа обоего пола рассеяны по нашим полям; черные, с сине-багровыми лицами, сожженные солнцем, они словно привязаны к земле, которую рыхлят и роют с непобедимым упорством. У них есть как будто членораздельная речь, и когда они поднимаются на ноги, то показывают человеческое лицо; и в самом деле — это люди. На ночь они прячутся в свои логова, где питаются черным хлебом, водою и кореньями. Они избавляют других от труда засевать и возделывать землю и собирать с нее урожай и, конечно, заслуживают того, чтобы не терпеть недостатка в том хлебе, который сами же посеяли…»

Немного же им нужно, право… Но великий моралист не добавил, что и этого они полностью лишены! Да, эти несчастные не имеют хлеба, который сами же производят! Они постоянно терпят голод и вымирают целыми семьями!..

Мелье отличался хорошей памятью. Он помнил, как его отец, став зажиточным, всячески старался скрыть это от людей и не потому, что их стыдился, а потому, что пуще огня боялся сборщиков податей, которые, узнав о его состоятельности, ободрали бы его как липку! Мальчиком Жан много раз видел этих жадных ищеек, разорявших. за недоимку дома крестьян и уносивших все, вплоть, до дверных замков и ручек.

Он видел страдания людей. И раньше и теперь. И он знал, почему они страдают.

Три изверга испокон веку стояли над мужиком, вытряхивая из него все и доводя до голодной смерти: король, сеньор и священник.

Король разорял крестьян налогами и постоями; сеньор — феодальными повинностями; священник — десятиной и «доброхотными» дарами.

Но положение священника было подлее, чем положение королевского агента или феодального приказчика: он не только тянул с крестьянина, но и оправдывал это воровство, оправдывал и за себя, и за короля, и за сеньора. Церковь была лицемерным стражем безмерно несправедливого порядка и идейно обосновывала открытый грабеж и разбой.

Эти мысли росли, ширились, не оставляя места иному; поняв существо своего положения и общества, в котором жил, Мелье все чаще склонялся к неизбежным выводам.