Наследники по прямой. Книга первая.

– Дарья звонила, - пробурчал заспанный Шульгин, когда он вошёл. - Раз сто. Как там всё? В цвет?

– Выучил, - усмехнулся Гурьев.

– С тобой и не то ещё выучишь, - отпарировал Денис.

Раздался низкий звук зуммера "Касатки". Гурьев снял трубку:

– Слушаю, Гурьев.

– Гур! - он услышал, как девушка громко вздохнула, переводя дух. Слышимость в "Касатке" была отличной. - Гур. Слава Богу. Ты… не ранен?!

– Да тьфу на тебя, - рассердился почти натурально Гурьев. - Какие ещё ранения?! Тоже мне, Верден, штурм Перекопа. Ложись-ка ты спать, дивушко. Я завтра заеду. Мне, видишь ли, тоже иногда поспать требуется. Все вопросы задашь мне завтра. Договорились?

– Нет. Ты не договариваешься - ты приказываешь, - грустно сказала девушка. - А я - слушаюсь и повинуюсь.

Пока, подумал Гурьев. Это - только пока.

– Но главное - ты жив. Всё остальное можно потом. Спокойной ночи, Гур. Я тебя очень люблю. И Арон Самойлович с Брайной Исааковной тебе привет передают. И Дина. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дивушко.

Сталиноморск. 16 сентября 1940

Гурьев разрешил себе поспать на час больше - подъём не в пять, как обычно, а в шесть. Окончательно проснувшись, позвонил Широковой:

– Сегодня заканчивается твой больничный, Танечка, - с некоторой доли издевки сказал он в мембрану микрофона. - Приходи на работу, всё, в общем, закончилось. Новая метла, что вместо Коновалова, ещё по тебе пройдётся крупным наждаком, но ты не волнуйся - добрый волшебник товарищ Гурьев держит руку на пульсе событий.

– Яшенька…

– Всё-всё, слюни и сопли - это потом, при случае. Давай, займись делом. Я в школе до трёх сегодня. Целую ручки, - он повесил трубку, не дожидаясь окончания Татьяниных излияний.

Едва он переступил порог Ароновых хоромин, Даша кинулась ему на шею:

– Гур! Гур…

– Ну, ну, - он тихонечко отстранил девушку, покачал головой, улыбаясь. - Не надо из меня героя делать. Не надо. Всё, в общем, нормально.

– А Ферзь? - тихо спросила Даша.

– Какой ещё Ферзь?!

– Гур. Я знаю. Что с ним?

– Он там, где ему следует быть, - спокойно и бестрепетно глядя в глаза девушке, ответил Гурьев, вспоминая, как знакомо дрогнули в ладонях рукояти Близнецов. - И это всё, что тебе следует знать. Пожалуйста, дивушко. Пожалуйста.

– Ты убил его. Приговорил - и убил, - ответила Даша. - Я знаю. А ты знаешь, что чувствует человек, когда из-за него погибают люди? Ведь ты знаешь это, Гур. Правда?

– Знаю, дивушко. Если тебе станет от этого легче, знай: я убил его в бою. Не безоружного. И то, что я убил, давно, очень давно, не было человеком. Тебе не о чем переживать - это правда. Я никогда не лгал тебе - не лгу и сейчас.

– Не лгал - но и всей правды не говорил.

– Никто не знает всей правды.

– Никто, - согласилась Даша, опуская голову. - Никто. Это же ужас, Гур. Ты. И ещё - столько людей. Вокруг меня. Из-за меня. Что же будет, Гур?! Как же я смогу вам всем это вернуть?! Отплатить?! Разве я смогу?!

А ведь это - только начало, подумал он. Только начало. И проговорил, беря в ладони Дашино лицо:

– Я тебя научу, дивушко. Обещаю.

* * *

Около часу дня в школе появился недоспавший, но деятельный и озабоченный, Шугаев. Маслаков, увидев, как тянется перед Гурьевым человек в форме лейтенанта госбезопасности, похоже, осознал, что конец света в одной, отдельно взятой, местности, уже наступил, - выражение морды на заднице, во всяком случае, было именно таким. Что же касается всех остальных - их, вероятно, и появление наркома товарища Меркулова с докладом не слишком-то удивило бы. Гур Великолепный - что ещё к этому добавишь?!

– Вы напрасно так бегаете, Анатолий, - мягко укорил Гурьев лейтенанта. - Вы учитесь связью пользоваться. Позвонили бы - я бы зашёл.

– Да вы что, Яков Кириллович, - запротестовал уполномоченный. - Да мне вас и тут беспокоить неловко! И вообще, на машине же я…

– Вот в школе меня как раз и не нужно беспокоить, - улыбнулся Гурьев, возвращая лейтенанту папку с просмотренными и подписанными протоколами. - Дети уже меня и так на руках носят, а после столь явно обозначенного пиетета доблестных органов к моей персоне совсем с катушек съедут. Так что если какие вопросы - звоните, телефон знаете.

– Я вас ещё что спросить хотел, Яков Кириллович, - сказал Шугаев, прикрывая ладонью растягиваемый зевотой рот. - Извиняюсь. Не выспался… Насчёт гражданки Широковой с кем можно переговорить? Она же тут работала?

– Что значит - работала? - Гурьев, чувствуя, как поднимается адреналиновая волна, воткнул в лейтенанта взгляд, от которого у Шугаева волосы зашевелились на голове. - Что с ней?!

– Так… У подъезда… Часов девяти около…

Кто, кто ещё, в бешенстве подумал Гурьев. Я уже предупреждал - не сметь касаться моих женщин. Я предупреждал - или нет?! Я ничего не почувствовал. Ничего. Я ничего не чувствую. Не чувствовал к ней - поэтому?! Поэтому. Я виноват. Я.

– Подробности.

– Так мне буквально перед отъездом к вам доложили же. Коновалов фамилию назвал, я потому и сопоставил… Ножевое ранение в шею, Яков Кириллович, - успокаиваясь, договорил Шугаев. - Летальный исход - без вариантов. А Вы…