Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Гаральд был жив и даже был в состоянии работать. Его жизни ничто не угрожало. Теперь он смотрел на неё с таким недоуменным холодом, что она поняла: ей стоило извиниться и уйти, как и подобало почти разведенной женщине. Но она не могла уйти — она не могла подняться. Тело не слушалось. Она просто сидела на полу, безвольно прислонившись к стене, и плакала, трясясь и неотрывно глядя на него горестными глазами.

— Я… — Акме беспорядочно всхлипывала, стонала и никак не могла успокоиться и даже не хотела. Бессилие одолело её. Ей хотелось остаться здесь, на пороге его кабинета, у его ног и никогда больше не расставаться с ним. — Мне написали, что ты погиб. Я неслась из Полнхольда, как безумная. Я уже решила, что не успею… что смогу приехать только на твои похороны… Я так хотела умереть!

Гаральд медленно поднялся из-за стола и, сильно хромая, тяжело подошел к ней, поднял её на ноги здоровой рукой, поморщившись, ибо от напряжения разболелось раненое плечо и сломанное ребро.

— Скажи мне теперь, Акме, — тихо проговорил он, крепко держа её, мрачно глядя ей в глаза. — Ты скрывалась от меня в Беллоне, в Полнхольде, даже намеревалась отправиться в Акидию, а после скрыться от меня в Кунабуле. Теперь же ты примчалась, решив, что я погиб, пожелав умереть на моей могиле. Объясни мне, Акме, не все ли равно тебе — умер я или жив, если ты так хотела развода? Ты не хотела жить со мной и быть моей герцогиней. Какое дело тебе до моей смерти?

— О Гаральд! — отчаянно прорыдала она, припав к его груди, трясясь, едва держась на ногах. — Я люблю тебя!

Он сжал её больнее. Слишком больно. Он закричал:

— Да как ты смеешь говорить мне подобное теперь, когда я почти добился нашего развода, которого ты так хотела?! Как смеешь ты говорить это, когда мне почти удалось порвать все? Задвинуть все наши воспоминания, заставить себя не мучиться! Двадцать лет, Акме! — его голос сорвался в оглушительный вопль. — Я почти смирился с тем, что потерял тебя, что мы чужие друг другу, что твоя судьба не должна более волновать меня! Ты бросила меня, отшвырнула, когда я не смог спасти Ишмерай и Атанаис! Теперь ты заявляешь, что любишь меня, что хотела убить себя на моей могиле! Вот что надо было сделать — сдохнуть, чтобы ты, наконец, поняла, что за чудовищную ошибку совершила!

В кабинет на крики ворвался капитан Гайре и несколько вооружённых атийцев.

— Ваша Светлость! — выдохнул капитан, ожидая увидеть в кабинете араву наёмных убийц, но увидел лишь герцогиню Атийскую.

Герцог тряс её, держа за плечи, и голова легендарной герцогини беспомощно моталась из стороны в сторону, как у безжизненной куклы, как у простой смертной женщины. Она плакала громко, навзрыд, никого не стесняясь, и у Гаральда Алистера был такой вид, будто он избивал ее, и это доставляло ему удовольствие.

— Покинь кабинет, Гайре, я разговариваю с ней! — он ткнул ей грубо и с ненавистью «с ней», он не назвал ее женой, но Акме было все равно. Она знала, что заслужила его ненависть. Лишь бы он был жив и поправлялся.

Гайре незамедлительно вышел, дверь за ним закрылась, но герцог продолжал с ненавистью глядеть на нее.

— Ты мне отвратительна! — рыкнул он и досадливо оттолкнул ее, отвернувшись.

Акме вновь прильнула к нему, затем опустилась на колени, обняла его ноги, прижалась к ним и тихо произнесла:

— Презирай меня, ненавидь меня, забери у меня и титул, и свое имя, забери у меня все, что желаешь. Я живу, пока ты жив, и дышу, пока ты дышишь. Разведись со мной, возьми себе другую жену, только живи.

Акме думала о том, что примет любое его решение. Он мог отвергнуть ее, прогнать из Карнеоласа, из Атии, отовсюду, мог вернуть ее в Эрсавию, в ее родной дом и лишить ее былых привилегий. Он мог лишить ее всего. Она не боялась этого. Она лишь рыдала и чувствовала себя счастливой от того, что Гаральд жив.

Герцог со вздохом высвободил ноги из ее объятий и опустился рядом с ней на пол.

— Я много слышал о тебе, пока ты каталась по западу… — холодно и устало проговорил он, не глядя на нее. — Ты подписала важные договоры. Только они ничего не стоят. Когда начнётся война, вас, Рианоров, бросят сражаться в первых рядах.

— Кто напал на тебя?

— Демоны. Они перебили стражу и без труда нашли мой кабинет. Гаспар и Акил почувствовали демонов. Если бы они не пришли мне на помощь, демон откусил бы от меня половину.

— Когда я ехала в Кеос, я думала, что не буду жить… — выдохнула Акме.

— Хватит! — рявкнул герцог, тяжело поднимаясь и грубо ставя её на ноги. — Я не желаю это слушать. Мне нет до этого дела.

— Я так люблю тебя! — выдохнула она, смаргивая слезы.

— А я тебя ненавижу и не желаю тебя видеть, — рыкнул он, глядя ей прямо в глаза. — Теперь я желаю расторгнуть наш брак. И Арнил поможет мне в этом. Я разведусь с тобой и возьму себе в жены… дочь миларского графа.

— Келану? — выдохнула Акме, и сердце её дрогнуло.

— Я сделал ей предложение. И хочу поскорее избавиться от нашей с тобой связи.

Акме покачнулась, слабо улыбнулась и выдохнула: