Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Александр пошёл на неё, как бык идет на врага, и Ишмерай побежала прочь по саду, сначала боясь его ярости, затем, вспомнив, на сколько у него был дурацкий вид, когда он отряхивал с себя всю эту грязь, продолжая размазывать её. Она засмеялась, громко, весело, заразительно, спасаясь от него меж деревьями, проваливаясь в сугробы, спотыкаясь, дразня его весельем.

Наконец, он догнал ее, повалил на снег, взял горсть грязного снега и измазал в нем её волосы и белый ворот платья. Девушка отбивалась, но не могла сопротивляться подобной силе.

— Мне же холодно! — восклицала она.

— Подумаешь над своим поведением!

— Ты — гад! Мужлан!

— Я знаю, моя милая! Ты не забываешь напоминать мне об этом!

Он поднялся и отошёл от неё на несколько шагов, предоставляя ей самой подниматься на ноги.

— Помогать ты мне не собираешься? — фыркнула она, с трудом поднимаясь из глубокого сугроба.

— Я гад и мужлан, забыла? — ответил тот, отряхиваясь. — Пожалуй, тебе ещё надо поставить удар. Ты не умеешь драться. Ты ничего не умеешь.

— Ах, не умею! — яростно воскликнула Ишмерай и хотела вновь ударить его, но Александр развернулся, схватил её за руку, подставил подножку, но поймал её в каких-то сантиметрах от снега.

— Ты никого не сможешь атаковать, даже если нападёшь со спины… — лицо Александра красиво озарилось темной усмешкой.

Он поставил её на ноги, и девушка, смущенно опустив голову, пробормотала:

— Так научи меня.

Александр внимательно поглядел на неё. Девушка отряхивала испачканную косынку, и ветер играл с шапкой её густых отросших волос. Они еще не доставали до плеч, но обрамляли её раскрасневшееся от холода лицо тёмным кудрявым заревом.

— На что уставился? — пробурчала Ишмерай, подозрительно сощурившись.

— Тебе так неплохо… — заявил он.

— Ты издеваешься? — фыркнула девушка, встряхнув волосами. — Они остригли меня почти на лысо! Даже тонкие волны Марты Вайнхольд куда красивее моих!

— Верно, Марта Вайнхольд не такая замухрышка, как Альжбета Камош, — тихо усмехнулся Александр.

Девушка фыркнула, стиснула ненавистную косынку чепец, оттолкнула его и направилась в дом.

— Ладно, я никогда не считал тебя замухрышкой! — вздохнул тот, сложив руки на груди. — Тебе просто нужно побольше есть. Не дело это — в семнадцать лет воображать, что в тебя ничего не лезет.

— Не делай вид, что заботишься обо мне! — огрызнулась Ишмерай.

— Поверь мне — я не забочусь о тебе, — в тон ей ответил Александр, разворачиваясь и направляясь прочь. — Я слежу за тем, чтобы Хладвиг не прибил тебя раньше времени. Большего я делать не собираюсь.

«Смогу ли я когда-нибудь ладить с этим человеком? — со вздохом подумала Ишмерай и, понурив голову, направилась в дом, оставив его выпад без ответа. — И когда я смогу увидеть его в следующий раз?..»

Вечером Александр пришёл на званый ужин, устраиваемый Мартой Вайнхольд. Он вошёл в многолюдную гостиную вместе с господином Бернхардом, привлекая всеобщее внимание своей статностью, красотой. Элиас Садеган был хорошо известен на весь город доблестью в бою, своей таинственностью. Он был вхож во многие уважаемые дома, и репутация его была безупречна, но находились любительницы придумать слухи о стайках любовниц, которые по очереди заявлялись к нему в квартиру и занимали его до утра.

Увидев его, многие дамы, — и замужние, и нет, — зашептались, склонив друг к другу головы. Марта Вайнхольд, мрачная оттого, что ей пришлось пригласить какую-то Вильхельмину Райнблумэ, просияла и едва не полетела к нему, но устояла перед соблазном. Альжбета улыбнулась господину Бернхарду, на Элиаса Садегана даже не взглянув.

«Этот франт не пропадёт ни в каком обществе», — подумала девушка, почувствовав, как радостно забилось её сердце от его присутствия.

На Альжбету Камош, одетую в тёмное скромное платье, мало обращали внимания. Адлар Бернхард остался неизменным её другом. Он несколько минут беседовал с хозяином дома, очень быстро переговорил с некоторыми гостями, после подошёл к Альжбете, поприветствовал её и присел рядом.

— Вижу, подобные вечера — испытание для вас, Альжбета, — с грустной улыбкой проговорил он, глядя на неё своими умными темно-серыми глазами, выражение которых так походило на выражение глаз ее отца.

— Я люблю наблюдать за людьми, — с улыбкой отвечала та. — Особенно если они предпочитают не замечать меня.

— Здесь собралось не слишком воспитанное общество, — кивнул Бернхард, обведя гостиную неодобрительным взглядом.

— Несколько человек все же поздоровались со мной, — заметила девушка.

— Всего несколько… — недовольно вздохнул Бернхард.

— Господин Бернхард, прошу вас, — улыбнулась девушка. — Быть невидимкой не так уж и плохо! Порой это приятная роль. Глядите! — ваш верный спутник, господин Садеган, кажется, тоже желает быть невидимкой.

Она с задорной улыбкой указала на Элиаса Садегана, который стоял у окна и лениво потягивал вино, изображая на своём красивом лице такую тоску и мрачность, что Ишмерай стало искренне жаль его.

— Элиас не любит такие вечера, — сказал господин Бернхард. — Он не очень умеет поддерживать разговоры на те темы, которые на самом деле нисколько его не интересуют…