Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

«Он-то?! — Ишмерай едва не прыснула во всеуслышание. — Он умеет всё! Особенно когда ему надо».

— У меня ещё никогда не было такого помощника, — тихо проговорил господин Бернхард, задумчиво глядя на него. — Он умён, верен, силен, хитёр, а если начинает говорить, то только правду.

Вдруг у входа в дом Вайнхольдов послышался оживлённый шум. Гости зашептались, Марта Вайнхольд помрачнела, и Ишмерай услышала недовольный шепот рядом стоявших дам:

— Вильхельмина Райнблумэ…

Едва Ишмерай увидела знаменитую Вильхельмину Райнблумэ, как сразу поняла, почему многие дамы были так недовольны её появлением. Госпожа Райнблумэ вплыла в гостиную подобно величавому лебедю. Каждое движение её было преисполнено грации, каждый шаг — величием и царственностью. Её пышная фигура отличалась редкой красотой, кожа — белизной, светлые волосы отливали золотом и янтарем. Большие голубые глаза миндалевидной формы, обрамленные пышными светлыми ресницами, сияли тёмным огнем, алые пухлые губы горделиво улыбались. Наряд же её был самым элегантным, самым красивым, самым богатым из всех. Вся она сверкала каменьями, и Ишмерай несколько минут не могла оторвать глаз от этой молодой статной женщины.

— Госпожа Райнблумэ! — надев на скривившееся лицо самую любезную улыбку, проворковала Марта Вайнхольд, приветствуя её реверансом. — Как рада я видеть вас!

— Благодарю за приглашение, дорогая Марта, — не менее любезно отозвалась красавица. — Как приятно вновь оказаться в родном Аннабе и тотчас получить приглашение на ужин.

— Какой вы оставили Венису? — осведомился господин Вайнхольд. — Полагаю, чудесной, если вы продолжаете цвести столь пышным цветом.

— Ах, благодарю вас, дорогой Ганс! — засмеялась Вильхельмина, и смех её музыкой пролетел по гостиной. — Вениса прекрасна неописуемо. Если бы мой несчастный Готтард мог видеть этот город… Он так долго мечтал об этом, но… — она вздохнула, и господин Вайнхольд тихо проговорил:

— Теперь Готтард под защитой Господа. Уверен, он глядит на вас с небес и радуется за вас.

— Благодарю вас, Ханс, — печально улыбнулась Вильхельмина, и улыбка эта осветила комнату. — Скажу откровенно: мне нисколько не хотелось возвращаться в Аннаб. Я боялась воспоминаний, но как только я вошла в свой дом, три дня назад, я пожалела, что не вернулась раньше. Родной воздух не променять ни на что.

— Прошу простить меня, Альжбета, — тихо произнёс господин Бернхард, проникновенно поглядев ей в глаза. — Я должен поприветствовать старого друга…

Адлар Бернхард поднялся и подошёл к Вильхельмине Райнблумэ, которая, увидев его, засияла утренним солнцем и радостно ответила на его приветствие, тотчас позабыв о хозяевах дома и всё своё внимание обратив к нему.

«Старый друг, господин Бернхард? — усмехнулась Ишмерай. — Она глядит на вас не так, как глядят на друзей…»

— Мэйда! — тихо подозвала свою воспитанницу Альжбета. — Кто это?

Мэйда ответила, мечтательно улыбаясь:

— Это Вильхельмина Райнблумэ, вдова господина Райнблумэ. Он умер четыре месяца назад. После его смерти госпожа Райнблумэ покинула Аннаб и уехала на юг, в Венису. Теперь госпожа Райнблумэ очень богатая вдова и ещё может хорошо выйти замуж.

— Но отчего умер её муж? — пробормотала Альжбета, которой стало жаль ее за то, что она пережила смерть любимого человека.

— Он долго болел. Да и был немолод. Говорят, госпожа Райнблумэ не отходила от него все эти месяцы болезни.

— Такая красивая и такая несчастная… — грустно пробормотала Ишмерай, любуясь ее изяществом, грацией, свежестью и красотой.

Ишмерай нередко видела улыбку господина Бернхарда — спокойную, порой грустную, задумчивую. Но теперь он улыбался во всю ширь, от всей души, от всего сердца, не отводя глаз от прекрасного лица Вильхельмины.

«Думается мне, Вильхельмина Райнблумэ действительно выйдет замуж второй раз… — подумалось Ишмерай. — За Адлара Бернхарда».

И девушка от всего сердца пожелала им счастья.

Но веселые глаза Вильхельмины вдруг через всю гостиную обратились к окну, у которого непринуждённо расположился Элиас Садеган. Молодой мужчина разглядывал её очень внимательно, бесстыдно оценивающе, будто перед ним была племенная кобылица, очень дорогая и очень ценная, и он размышлял, купить ли ему её или пойти дальше. Вильхельмина хлопнула пушистыми ресницами один раз, другой раз, оглядела его, слегка приподняла брови и что-то тихо спросила у господина Бернхарда. Тот обернулся, взглянув на Элиаса, что-то ей ответил и многозначительно поглядел на своего помощника. Тот недовольно сжал губы, но подошёл, спокойно, с невероятно прямой спиной, гордо поднятой головой и уверенной походкой.

— Ну вот! — услышала Альжбета разговор рядом стоявших гусынь. — Эта счастливица подцепит нашего красавца.

«Нашего красавца, — девушка едва не рассмеялась в голос. — Да Александру оставаться в Аннабе опаснее, чем мне! Все эти курицы повыдергивают из-за него друг другу волосы, а потом все разом обидятся на него и сожгут на костре, чтобы никому не достался!»