Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

В середине 1990-х годов темы династической войны в ВКЛ коснулся Д. М. Володихин в книге «Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках», написанной им в соавторстве с Д. Н. Александровым[100]. Для начала Володихин пытается ответить на «вопрос о том, между кем и кем и по каким причинам шла династическая война в Великом княжестве». В итоге своих рассуждений он выделяет два фактора — внешнеполитический (вмешательство соседей во внутренние дела ВКЛ) и «фактор конфессионального раздора, в значительной степени подкрепленного условиями Городельской унии 1413 г.», т. е. остается на уровне своих предшественников XIX в. Если добавить сюда невнимание к источниковедческой стороне вопроса, неубедительными оказывается и все последующие рассуждения московского историка, посвященные причинам поддержки Свидригайла отдельными слоями населения Полоцкой земли (к которой местами присоединяется и Витебская) в годы династической войны. Духовенству якобы импонировала «проправославная политика» Свидригайла, князья и бояре поддерживали его, «во-первых, с точки зрения защиты православного дела, а во-вторых, добиваясь отмены невыгодных для них условий Городельской унии», мещан он привлек к себе, расширив их права[101]. Внимания здесь заслуживает попытка рассмотреть общество Полоцкой земли дифференцированно[102]. Тезисы Д. М. Володихина были встречены заслуженной критикой со стороны Г. Н. Сагановича, а впоследствии В. Василенко[103], которые отметили неубедительность попытки реанимировать идеи дореволюционной историографии, а также слабое знакомство с другими традициями (в частности, трудами О. Халецкого) и источниками. Тем не менее мысли Д. М. Володихина о событиях 30-х годов XV в. в ВКЛ тиражируюся в его же научно-популярной книге по сей день[104].

В конце XX — начале XXI в. интерес к истории ВКЛ усилился и в науке других стран Восточной Европы — Польши, Литвы, Украины, Белоруссии, для которых это в той или иной степени часть их национальной истории. Тема конфликтов 30–40-х годов XV в. возникает не только в рамках традиционной «событийной» истории, но в связи с историей структур общества и государства. Так, Ян Тенговский посвятил несколько работ генеалогии и биографии князей ВКЛ, что позволило расширить и уточнить данные о династических связях Сигизмунда Кейстутовича[105], а также отвергнуть идею польского историка первой половины XX в. Юзефа Пузыны, будто князь Федько Несвицкий (подольский староста в 30-е годы XV в., один из сподвижников Свидригайла) и князь Федор Корибутович — это одно и то же лицо[106]. Лидия Корчак проследила процесс институционализации великокняжеского совета и рады ВКЛ в XV в.[107] Впоследствии она посвятила специальную монографию взаимоотношениям великого князя и его подданных[108], в которой отметила неизменность состава правящей элиты ВКЛ в 1430–1432 гг., что заставляет усомниться в традиционном взгляде на политику Свидригайла в этот период и причины его свержения с престола.