Наследники земли

– А в госпитале должны поместиться больные. Много больных. Вот зачем нужны высокие потолки: для хорошей вентиляции, чтобы воздух не застаивался. Но с виду госпиталь не будет похож на королевскую верфь: у верфи арки полукруглые. Здесь же они будут остроконечные – ты меня понимаешь? Это будет примерно так… – Он попытался изобразить формы арок пальцем в воздухе. – Ну как кувшины для вина. – Священник указал на один.

– Даже и с кувшинами не понимаю, – усмехнулся винодел.

– Как нижняя часть кувшина. Ты что, не видишь? Вот он, острый уголок, а боковые стороны изогнутые, верно? – (Уго кивнул.) – Теперь представь, что ты разрезал такой кувшин примерно напополам, а потом взял и перевернул. Вот какая арка будет поддерживать перекрытия нового госпиталя.

Уго попытался поделиться своим новым знанием с Мерсе, но девочка не проявила ни малейшего интереса. После уроков чтения и письма ей хотелось только играть; она и прямо сейчас во что-то играла, пока король пристраивал в вырытой яме первый камень будущего госпиталя Санта-Крус. Горожане снова разразились аплодисментами. Уго смотрел на свою дочь, а королева Мария в это время водружала второй камень. Мерсе по-прежнему стояла в группе девочек, которые чуть раньше вручили цветы. Девчонки шушукались, хихикали и толкались, несмотря на все старания надзиравшего за ними священника. Дочурка Уго была из самых неугомонных. Винодел улыбнулся. Взгляд его скользнул дальше и нашел Рехину, на ее лице тоже сияла улыбка. Лгунья. Лгунья! Рехина присоединилась к аплодисментам в ту минуту, когда королева справилась со своим камнем. Лгунья! Как же права была Дольса! Уго вздохнул. Теперь шла закладка третьего камня: Жауме де Прадес водружал его от имени принца Мартина Младшего, короля Сицилии. Уго продолжал разглядывать присутствующих, пока не встретился взглядом с одноглазым, занимавшим место среди свиты. Уж без него никак не могло обойтись, Матео всегда обретался рядом со своим господином.

А ведь забавно получается, подумалось Уго: в конце концов он женился на женщине, которую Дольса недолюбливала, и теперь не может от нее отделаться. Вот он собирался обвинить Рехину в измене, но вынужден был отказаться от этой идеи. Рехина как будто угадала его мысли – или действительно знала, о чем он думает (Уго полагал, что женщины вообще умеют читать мысли мужчин), – так или иначе, супруги одновременно посмотрели на Мерсе, а потом глаза их встретились. И Уго первым отвел взгляд. Нет. Мерсе не готова узнать правду, которой угрожает ему жена. Или, может быть, это он не готов к тому, чтобы девочка узнала такую правду… Какая разница? Он никогда не сделает ничего, что причинит боль Мерсе.

Рехина взяла в привычку возвращаться домой запоздно – конечно, до звуков seny de lladre, но все равно уже в темноте. И никогда ничего не объясняла. А Уго не спрашивал. Супруги давно уже ночевали порознь. Помимо неудачного брака, Уго еще и работал на ненавистного ему человека: то был результат шантажа и козней Рехины.

Шум аплодисментов вернул его к реальности: теперь подошла очередь епископа, а потом советников, они будут говорить от имени Церкви и города. Уго снова посмотрел на кривого: Матео лишился своего глаза в том самом месте, где Уго теперь работал. Парень постарался выкинуть из головы их всех – слугу, графа, короля и Рехину – и снова задумался о Мерсе. Что бы с ним сейчас было, если бы не эта девочка, которая делает его счастливым? Он ни за что на свете не поставит под удар будущее своей дочери.

Церемония подошла к концу, люди разбрелись по пустырю, как только король и другие важные персоны покинули место закладки госпиталя. Вино потекло рекой. Уго бросился искать в толпе Мерсе и увидел, как Барча ведет ее за руку. Чего Уго никогда не умел, так это разбираться в людях! За последние годы он несколько раз покупал рабов, а нанимал еще чаще, но мавританка, от которой Уго не ждал ничего хорошего, оказалась преданнее всех.

В эти минуты Барча и Мерсе танцевали. Уго танцевать не умел, но заметил, что и дочь со служанкой в пляске не большие мастерицы, поэтому решился присоединиться. Барча хотела было отойти, но Уго подхватил ее под локоть и не отпускал; чуть позже к троице присоединился и Жауме. Обитатели Раваля веселились в ночи. Праздник освещался кострами на улицах и на крепостных стенах, огнями на колокольне церкви Колом, церкви Дел-Карме и на других церковных колокольнях этого бедного квартала.

Наверное, вино притупило рефлексы мавританки, – так или иначе, она не предупредила хозяина о появлении одноглазого за спиной: Матео успел схватить парня за плечо и с силой рвануть к себе:

– Как ты смеешь насмехаться над господином графом?

Уго ничего не мог поделать. Не понимая, что происходит, выпустил руку Мерсе, с которой танцевал. Одноглазый ударил его в живот, Уго согнулся пополам и приник лицом к лицу девочки.

– Почему у господина нет этого вина? – прорычал Матео.