Наследники земли

– С торговцем все решилось? – спросил Уго, пока они с Герао шли ко дворцу.

Мажордом проворчал что-то невразумительное. Он шел с опущенной головой, шаг его был стремителен. Уго вспомнил тот день, когда человечек признался ему, что женился бы на Мерсе, даже если бы у нее за душой не было ни гроша. «Может, он влюблен в мою дочь, – с улыбкой подумал Уго, – хотя как в нее не влюбиться, когда живешь с ней под одной крышей?»

Мерсе приняла их в том же дворе. Все осталось, как и при графе, заметил Уго с ностальгией, хотя прислуги вокруг стало меньше. И тишины, которую прервало приветствие и нервный смех Мерсе, тоже не бывало при графе. Уго обнял дочь, пытаясь выразить радость и забыть о «хорошей репутации».

– Стало быть, случилось что-то важное, если Бернат нарушил слово и позвал меня во дворец.

– Все так, все так, – подтвердила Мерсе, взяла отца за руку и повела его вверх по лестнице.

Уго попытался ее остановить. Он хотел сказать, что дочь не должна вступать в брак с кем-то, за кого ей не хочется выходить. Говорить о любви бесполезно – за Мерсе давали слишком большое приданое; но если о любви говорить не приходится, то должно возникнуть хотя бы желание, сколько бы Катерина и Барча ни твердили обратное. Однако Мерсе не позволяла ему замедлить шаг. «Бернат нас ждет», – повторяла девушка.

Адмирал сидел в приемном зале Рожера Пуча, но вместо скопища родственников, окружавших графа и внимательно оглядывавших Уго всякий раз, когда винодел соглашался шпионить в пользу Уржельца, в помещении был один Бернат. Он сидел в роскошном кресле графа. Мерсе встала за правым плечом адмирала, Герао почтительно отошел. Осознание внушительной пустоты огромного зала обрушилось на Уго лишь в тот момент, когда Бернат, не встав и не проявив ни толики гостеприимства, жестом пригласил его сесть в кресло по свою левую руку.

Уго никак не мог принять удобную позу. Старое кресло прогнулось под его весом, спинка непривычно возвышалась над головой. Он не знал, куда девать руки и ноги. Уго никогда не сидел даже в самом обычном кресле, чего уж и говорить о таком огромном, но меньше всего хотел, чтобы дочь его стыдилась. Он оперся руками о подлокотники, чувствуя нелепость своей позы. Зато руки Берната лежали спокойно, поза была непринужденной: сама надменность адмирала глубоко уязвляла Уго.

– Хотел поговорить с тобой о миссии, которую ты мне доверил, – о замужестве твоей дочери… – начал Бернат.

«Что-то нигде не видать кувшина с вином», – подумал Уго.

– Ты меня слушаешь? – рыкнул Бернат.

– Да… да, я слышал, – сказал Уго, – я знаю, Мерсе выходит за торговца тканями…

– Нет, – перебил Бернат, – она не выйдет за этого торгаша.

– А за кого же тогда?

Бернат замолчал, Уго вопросительно поглядел на дочь. Мерсе дрожала и заламывала руки, словно пытаясь высвободить застрявшие в горле слова. Уго, в свою очередь, тщетно силился приподняться на продавленном сиденье.

– За кого? – настаивал Уго.

– Он сейчас в этом зале, – дрожащим голосом сказала Мерсе.

– Нет! – воскликнул Уго и оперся о подлокотники, чтобы привстать и посмотреть на Герао. – Ты не…

– Конечно нет, кретин! – рявкнул Бернат. – Это не Герао. Твоя дочь выйдет за меня.

Раздался скрип плетеного сиденья, опускающегося под весом Уго. Через некоторое время Мерсе осмелилась прервать гнетущее молчание:

– Разумеется, с вашего согласия, батюшка.

Жаль, вина нет, подумал Уго. Он посмотрел на дочь и плотно сомкнул глаза при мысли, что она спала с Бернатом.

– Неужели вы?..

Он не сумел окончить фразу. Сплетя руки на животе, в неловкой позе, словно пытаясь скрыть неприличный жест, Уго несколько раз ударил одним указательным пальцем о другой.

– Конечно нет! – взорвался криком Бернат. – Мерсе…

Она утихомирила адмирала, положив ему руку на плечо. Истина поразила Уго.

– Мерсе еще девушка, не сомневайся.

У винодела закружилась голова.

– Принести вина? – предложил Герао, видя страдальческое лицо Уго.

Бернат кивнул, а Мерсе встала на колени перед отцом.

– Я буду счастлива, – старалась подбодрить его Мерсе, – я люблю Берната, – призналась она.

Герао принес вино и протянул Уго серебряный кубок. Тот выпил залпом. Мажордом опять налил, Уго поднес тяжелый кубок к губам, но слова Берната его остановили.

– Твоя дочь говорит, что любит меня, и уверяю тебя, это взаимное чувство, – сказал адмирал. Уго посмотрел в глаза бывшему другу. – Что тебя заставляет так отчаянно напиваться? Я богат. Я адмирал каталонского флота, один из фаворитов короля. Я граф, так что твоя дочь станет графиней, как только выйдет за меня замуж. Я выплачу обещанное приданое, она станет богатой. Чего еще желать?

Мерсе, все еще стоявшая на коленях перед отцом, жестом заставила Берната замолчать.

– Батюшка, – прошептала Мерсе, – это правда. Мы любим друг друга.

– Мне трудно в это поверить, – проговорил Уго, – он корсар. У него были тысячи женщин.