Наследники земли

Уго скорым шагом пошел по улице Бокерия в сторону Раваля, направляясь к воротам Сант-Антони. Он не знал, в каких местах города будут выставлены на всеобщее обозрение части разрубленного тела Барчи. Голову водрузят на Новой площади, перед дворцом епископа, – это все, что было ему известно. Его бросило в дрожь от одной мысли, что он может набрести на останки Барчи, – поэтому винодел ускорил шаг, уклоняясь от ликующих горожан. Если бы он не спешил и если бы улица была менее людной, он мог бы оглянуться и увидеть, как Катерина стоит у дверей таверны и опускает руку, которой напрасно махала на прощание.

Когда Уго прошел через ворота Сант-Антони и оказался за пределами Барселоны, так и не наткнувшись на останки Барчи, он немного успокоился. Он нужен Мерсе, и мавританка отдала жизнь, чтобы он мог спасти девочку. Уго пошел в сторону Таррагоны. После того как мавританка выяснила, где находится аббатиса Беатрис, Уго пытался отыскать монастырь Бонрепос, но не мог найти никого, кто знал бы об этом месте. Зато ему попались люди, знавшие про картезианский монастырь в Эскаладеи, – он располагался в нескольких лигах от Таррагоны, в глубине страны. Рассказывали, что был еще один путь – через монастырь Поблет, где хоронили королей, но все советовали избрать другой – из Барселоны через Вилафранка-дел-Пенедес в Таррагону.

Барча и Катерина. Одна умерла, с другой он только что простился. «Долой страх», – твердо сказал себе Уго. Он зашагал быстрее, подумав о Мерсе. Опасность, угрожавшая дочери, придала ему решимости и вытеснила встревоженное лицо Катерины на задворки сознания. Все сомнения Уго рассеялись.

В течение долгих лет, когда Рехина скрывала имя настоящей матери девочки, Уго много раз задумывался, кто бы это мог быть: скончавшаяся при родах молодая и незамужняя девушка или женщина, угнетенная нищетой, – но ему и в голову не приходило, что это могла быть монахиня из Жункереса. В момент рождения Мерсе Арсенды в монастыре не было – если, конечно, отец Пау не обманул его, как он сделал позже, сказав, что сестра поселилась в Валенсии. Уго часто вспоминал ту встречу и тот день, когда отец Пау предложил ему виноградник церкви Святой Марии у Моря, а взамен потребовал, чтобы Уго оставил монахинь в покое, – со временем винодел понял, в чем была истинная причина этой сделки. В тот день священник ему сообщил, что Арсенду выслали из Барселоны, чтобы она освободилась от влияния брата. К тому моменту Уго еще не купил Барчу. Он вспомнил, как упрямая мавританка качала девочку и грозилась убежать, если ребенка не оставят в доме.

Бернату, графу де Наварклес, адмиралу каталонского флота, Уго дал два серебряных кроата, перед тем как того забрали на галеры. От бывшего друга он не дождался ни денег, ни благодарности. А простому крестьянскому мальчишке Мануэлю Арагалю Уго дал простую мелкую монетку неподалеку от Вилафранка-дел-Пенедес, чтобы паренек купил себе что-нибудь на рынке, – и он, и его семья отплатили ему с лихвой.

Мальчик, похоже, вечно бродивший по дорогам, узнал его. Два дня пути плюс малая часть того воскресенья, когда казнили Барчу, – и винодел оказался в Пенедесе. В первый день, терзаемый мыслями о Барче, Катерине и Мерсе, Уго заночевал прямо под открытым небом, съев кусок солонины. Холод, еще не отступивший в это время года, а также непрерывные кошмары, кровавые и жуткие, терзали его всю ночь. Два последующих дня он просил крова у крестьян. Те с радостью его принимали. Они расспрашивали Уго о событиях в Барселоне, интересовались новостями – все годилось, чтобы побороть скуку крестьянских вечеров. Уго много говорил и мало ел, сознавая, что словами он платит гораздо больше, нежели парой монеток. Он спал под навесом, с животными, а на рассвете уходил, поблагодарив хозяев.

Уго не узнал Мануэля, пока тот не спросил его о мулах – Тинте и Бланке. Мальчишка был все таким же грязным и растрепанным. «Ага», – сказал он и щелкнул языком в ответ на объяснения Уго. Они обменялись взглядами. Мануэль был еще совсем ребенком, но, как и большинство крестьянских мальчишек, привык к несчастьям и потрясениям, на которые не имел никакого влияния: к смертям, жестоким эпидемиям… «На монету, которую вы мне дали, я купил деревянную фигурку, – признался Мануэль. – Она у меня дома. Хотите посмотреть?»

Последний кусок солонины Уго доедал, уже глядя на Монтсант; он растягивал еду, пока не добрался до владений приората Эскаладеи – спустя череду долгих дней в пути и разговоров по вечерам в крестьянских хозяйствах, которые отстояли друг от друга гораздо дальше, чем в Пенедесе и других краях. Монтсант, названный «священной горой» из-за множества скитов и обретающихся там отшельников, представлял собой обширный горный массив, покрытый густыми лесами, среди которых выступали громадные голые скалы, которые венчали горный хребет подобно непреодолимой стене.