Наследница

«Придется подождать, — ответила Таня. — Не представляю, сколько это займет времени».

Воронцов приготовился ждать и, сам того не заметив, уснул прямо на стуле, свесив голову на грудь. Раньше он мог и трое суток не спать, но возраст, видно, не перехитришь… Очнулся он от того, что машина издала какой-то слабый звук. На экране перед ним было длинное послание от Тани.

«Тебе, как всегда, повезло, — писала она. — За полгода оттуда на свободу вышли только трое: Троегубов, Карев и Шмарин».

Троегубов сидел за убийство тестя. Вышел за три месяца до смерти Самохвалова. Ему пятьдесят лет, но выглядит тщедушным, слабым стариком.

Карев вышел за два месяца до смерти Самохвалова. Вор в законе. Профессионал. Шестьдесят пять лет.

А вот Глеб Шмарин — уникальная личность. В восемнадцать сел за то, что расстрелял своих сослуживцев. В лагере заматерел и вышел, вероятно, настоящим монстром: страх ему неведом, закон не писан. К тому же он молод и силен. Ему тридцать три. Если бы Самохвалов кому и открылся перед смертью, то скорее всего — Шмарину.

«С какой целью?» — поинтересовался Воронцов на тот случай, если версия Татьяны не совпадет с его собственной. Но версии совпали.

«Месть! — быстро ответила Егерева. — Где ж ты, Коля, раньше был? Сейчас же сообщу своим ребятам про Шмарина. Пусть поищут его. Кстати, у меня есть фото из личного дела. Старое, правда. Держи!»

Фотография загружалась долго. Воронцов некоторое время сидел без движения, но потом все-таки решился и написал:

«Поищите своего Шмарина в Петербурге. Должен быть там».

И, как только отправил свое сообщение, столкнулся взглядом с молодым мужчиной, лицо которого появилось на экране. Внутри разлился неприятный холодок. Больше всего на свете Воронцову хотелось сейчас оказаться в Питере, рядом с Лией. Если бы он видел этого «Глеба» раньше, ни за что не оставил бы ее одну.

Он прекрасно знал этот тип уголовников. Жестокость — абсолютная. Мозгов — в смысле лишний раз не убивать — практически нет. Зато изворотливость проявляют завидную. Взять такого без оружия, да еще в его возрасте, нечего и пробовать. Пора подключать к делу ребят. Одному не справиться…

22

22 декабря 2000 года. Москва

На следующее утро, когда Галина проснулась, Аня уже старательно приводила себя в порядок у трюмо. Вид у нее был обескураженный и виноватый. Казалось, она отчаянно пытается вспомнить, где вчера была и что делала, но безрезультатно. Ее немой вопрос Галина оставила без ответа и прошла в спальню к Павлу Антоновичу.

Синицын только-только открыл глаза и еще плохо соображал.

— Мы готовы, — Галина присела возле него на краешек кровати. — Думаю, пока она не сбежала куда-нибудь, нужно ехать.

Павел Антонович мучительно старался вспомнить, что же сегодня за день и о чем толкует Галина. В голове от инъекций стоял туман, мозг никак не хотел приступать к работе. Наконец он понял и преобразился.

— Конечно, Галя. Езжайте. Я сейчас позвоню. Вас встретят, и все объяснят по ходу дела. Я уже подписал все, что нужно. Только, умоляю тебя…

— Глаз с нее не спущу, — пообещала Галина. — И знаешь что? Мы даже завтракать не будем. Вернемся и тогда уже… Нужно ведь отметить! Да и Новый год скоро. Вряд ли еще встретимся в этом веке.

— Конечно, — болезненно поморщившись, ответил Павел Антонович.

Он подумал о том, что в следующем веке, то есть после Нового года, они тоже вряд ли встретятся.

Аня в короткой дубленке стояла в прихожей и смотрела на Галину точно собачка, которую ведут на прогулку. Только поводка не хватало. Спустились по лестнице. Галина направилась к дороге, но Аня остановила ее.

— Может быть, на машине?

— Я как раз и собираюсь…

— Нет, нет. На моей машине.

— У тебя есть машина?

— Павел подарил на свадьбу, — ответила она просто. — Совсем новенькая.

Галина хотела сказать Ане, что, несмотря на тонну мятных пилюль, которые она ела все утро, от нее все еще несет перегаром. И что она не собирается рисковать своей жизнью… Но любопытство взяло верх. В конце концов, вести машину она может и сама.

Женщины свернули за дом и направились к стоянке. Аня улыбалась и смотрела вперед. Галина рассматривала издалека машины и пыталась определить, какая же Анина: синяя спортивная или последняя модель «Жигулей». Но не угадала. Аня подвела ее к новенькому сверкающему джипу «мицубиси-поджеро».

— Нравится? — спросила с детской гордостью.

— Удивительно, — оправившись от шока, ответила Галина. — Сколько же такая красавица стоит?

— Павел не говорит. Но подруги сказали, не меньше хорошей однокомнатной квартиры.

Галина едва сумела справиться с негодованием. Вот куда уходят ее денежки! Нет, это пора прекратить. Она не имеет права!

— Если ты не возражаешь, за руль сяду я.

— Хорошо.

Похоже, эта девушка никогда никому не возражала — просто не умела.

К зданию банка они подъехали около одиннадцати.

— Подожди меня здесь, — приказала Галина. — Разузнаю, что там. Только не вздумай выходить.

— Ладно.