Наследница в алых шелках

– Что бы ни случилось, не следует устраивать потасовку в саду тети Агнес, тем более когда рядом дамы. Встретьтесь в боксерском клубе и выясните отношения, если уж так надо.

– Я бы лучше встретился с ним на рассвете в парке, – прорычал Кевин.

Филипп запрокинул голову и посмотрел на него поверх расквашенного носа.

– Я не дерусь на дуэли из-за шлюх.

Одним рывком Кевин вырвался из объятий Николаса и подался вперед.

– Я же сказал, что убью тебя, если…

Чейз схватил его и зажал шею в замок. Николас снова сцепил ему руки.

– Уведите его отсюда, – велел Чейз. – Дуглас, отвези жену и Фелисити по домам. Уолтер, сажай Филиппа в свой экипаж. Мы с Николасом займемся Кевином. Ступайте.

– В мой экипаж? – переспросил Уолтер. – Но у него же кровь идет.

Николас смерил его тяжелым взглядом. Уолтер вздохнул.

– Пошли, пошли, Филипп. Постарайся не запачкать мне обивку или пальто.

Они гуськом зашагали по садовой дорожке, оставив Кевина зажатым в руках Чейза и Николаса.

Какие-то звуки раздались из столовой, затем с верхней террасы. Кевин представил там Розамунду, на которую направлены все взгляды, одни – злорадные, другие – сочувственные. Хотя сочувствия можно было ожидать, пожалуй, только от Минервы.

С уходом Филиппа злоба начала отступать. Напряженные мышцы постепенно расслабились, в голове прояснилось. Ни тот ни другой кузен не говорил ни слова. Наконец они отпустили его.

– Он действительно ее ударил? – спросил Николас.

– Да. Я как раз поднялся по лестнице. Она сопротивлялась, он дал ей пощечину и оглушил. – Кевин провел рукой по волосам. – Уверен, что останется след. Он ударил очень сильно.

Чейз покачал головой.

– Я даже не заметил, что его нет в столовой. Когда в последний раз глянул в его сторону, он спал в углу. Должно быть, проснулся и выскользнул незаметно.

– Я видел, как он уходил, но подумал, что он идет в сад, потому что его тошнит, – сказал Кевин. – Пошел за ним лишь для того, чтобы избавиться от бесконечных политических заявлений Уолтера. Потом услышал шум и заметил его с ней на верхней террасе.

Перед мысленным взором Кевина встала эта картина, и его снова затопил ужас, как в тот момент, когда он осознал, что делает Филипп.

– Он, наверное, спятил – приставать к женщине прямо у всех на виду, – проговорил Николас.

– Филипп бывает наглым, даже когда не пьян, – заметил Чейз. – Кто-то начал играть на пианино, и он, должно быть, подумал, что никто не услышит ее криков. Николас, я не сомневаюсь в словах Кевина. Однажды то же самое чуть не случилось с Минервой.

– Подобное поведение нельзя оправдать ни пьянством, ни чем-либо еще, – заявил Николас. – Чейз, давай отвезем бедняжку домой.

Все трое прошли через сад. На верхней террасе виднелись две фигуры. В лунном свете блеснули белокурые волосы. Другой женщиной была Минерва.

– Дайте мне с ней поговорить одну минутку, – попросил Кевин. – Если хотите, подождите в холле. Я провожу ее туда.

Розамунда стояла чуть в стороне, у дальнего конца балюстрады. Минерва подошла к ним.

– Дело плохо. Она ни слова не произнесла, – прошептала она. – Агнес удалилась к себе, а остальные уехали. Что здесь произошло?

– Идем, дорогая, я тебе все объясню. – Чейз повел ее к дверям. – Можешь подождать ее внизу и отвезти домой в нашем экипаже. Мы с Николасом сами доберемся.

Как только все ушли, Кевин повернулся к Розамунде. На него она не смотрела, но он видел, как она сжалась, когда закрылись двери гостиной, и почувствовал ее унижение так же остро, словно оскорбили его самого.

Он подошел к ней.

– Все уехали. Вам не придется ни откланиваться, ни с кем-то разговаривать. Минерва одна отвезет вас домой.

– Я не сделала ничего плохого, – проговорила она так тихо, будто бы выдохнула саму мысль.

– Конечно, нет. Никто…

– Им придется выбирать между ихним родственником и мной, не знающей свое место, и стыдить станут меня.

– Ни один достойный человек стыдить вас не будет. – Кевин сомневался, что эти слова как-то ее утешили. – Он сделал вам больно?

Она коснулась ладонью щеки и кивнула.

– А вы ему?

– Да.

Кевин протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Даже при легком прикосновении ощущался небольшой отек. От этого в нем снова закипела ярость. Он подавил ее, потому что рядом не было Филиппа, на котором можно было ее выместить.

Она повернулась к Кевину.

– Спасибо, что остановили его. Надо было самой это сделать, надо было догадаться, к чему он клонил. Надо было сопротивляться сильнее или кричать, а не переживать, где я и кто там в гостиной. Надо было… – Она умолкла и на последних словах негромко шмыгнула носом.

Он взял ее лицо в руки и посмотрел в печальные глаза.

– Никакая женщина не подумала бы, что подобное может произойти в таком месте. Перестаньте твердить себе, что должны были угадать его намерения или что неправильно поступили. Во всем его вина. Если вы когда-нибудь еще встретите моих теток или жен моих кузенов, чего, надеюсь, не случится, поскольку все они невыносимы, будьте такой же, как нынче вечером, гордой и прекрасной, и ведите себя так, будто ничего не произошло.