Наследница в алых шелках

– Предупреждаю, сегодня я точно рук не опущу.

Увидев, что она не возражает, он продолжил расстегивать пуговки.

Оказалось, что наслаждение может заслонить все. Время и место. Страх и печаль. Шаг за шагом, пока его пальцы расстегивали пуговки, часть мира исчезала, а ее место занимало возбуждение.

Когда халат упал на пол и она оказалась в его объятиях, теплота и нежность одолели худшие переживания дня. После этого она отвечала на его поцелуи так же, как и на мосту – с радостью.

Она чувствовала его осторожность, словно он не был уверен, что она знает собственные желания. Она обхватила ладонью его шею и поцеловала его, чтобы он ей поверил. Она водила языком по его нёбу, пока он не взял ее лицо в ладони, и тогда они стали состязаться в поцелуях, давая выход взаимной страсти. Она ощутила в нем желание – сдерживаемое, но жаркое.

Потом его губы опустились на ее шею, а руки принялись изучать ее тело жадными ласками. Каждое прикосновение заставляло трепетать и все больше отдаляло от реальности. Ее поразило ослепительное наслаждение, когда он стал ласкать ее грудь. Ночная рубашка почти не защищала от его опытных прикосновений. Затем и рубашка упала на пол, и она едва не заплакала от удовольствия. Не было никакого города. Никакой комнаты. Никаких стен, никакого мира. Лишь сужающееся между ними пространство и невероятные ощущения.

Сильные руки подняли ее в воздух, а потом нежно опустили, и она ощутила гладкость постельного белья обнаженной спиной. Увидела свои груди, твердые и стоячие, с такими напрягшимися сосками, что их возбуждало даже дуновение воздуха. Рядом с кроватью взметнулась белая рубашка. Она повернула голову и увидела, как Кевин глядит на нее, пока раздевается, в его взгляде мелькают огоньки, а лицо застыло от желания.

Он лег рядом и обнял ее. Поцеловал, а потом глядел, как его рука легкими движениями ласкает ее груди. Посмотрел ей в глаза.

– Очаровательно, что ты сама не знаешь, как красива.

Кевин опустил голову к ее груди и провел языком по напряженному соску. От этого у нее перехватило дыхание, по коже пробежала дрожь, донося удовольствие до самых дальних его уголков. Это повторилось вновь и вновь. Она купалась в восхитительной реакции своего тела. Снова начались ласки, ищущие, опытные, и каждая манила ее к еще более глубокой близости.

Розамунда немного пришла в себя, когда его ласкающая рука проникла между ее бедер. Она знала, что нежность не должна быть односторонней, но, когда протянула руку, чтобы коснуться его в ответ, он взял оба ее запястья и завел их ей за голову.

– В другой раз, – сказал он.

Вытянувшись податливым и желающим телом, она могла лишь принимать его ласки. Губами и ртом он повел ее к блаженству, и она с радостью покорилась ему, полностью отдавшись наслаждению и желанию, затуманившим ее рассудок. Бессильная перед медленно нараставшим возбуждением, она отбросила сдержанность и продолжала желать большего.

Внезапно все чувства, все желание сошлись в одной маленькой точке. Он погладил ее там, и мощь этой ласки заставила ее содрогнуться. Он прижал ее ноги своими и успокоил поцелуем в щеку, но не отступился, делая острое наслаждение еще сильнее. Она почти зарыдала от желания, но в этот самый момент дивный взрыв наслаждения поразил ее и лишил легкие воздуха.

Нависнув над нею, Кевин начал заполнять ее собой. Он отпустил ее руки, и она вцепилась в него, в единственную оставшуюся реальность. Чувствовать его внутри себя было прекрасно. Идеально. Ее тело и душа стремились к этому ощущению полноты, к восхитительному завершению случившегося на этой кровати.

– Если тебе холодно, я могу развести огонь.

Ветерок с террасы овевал ночной прохладой. Он мог бы закрыть окна, но наслаждался свежим дуновением на теплой коже.

Розамунда придвинулась ближе, закутавшись в покрывало.

– Так хорошо. Приятно.

Он плотнее укрыл ее и притянул к себе.

– Хочешь, чтобы я ушла? – пробормотала она ему в плечо.

– Лучше останься.

Ему хотелось подольше смотреть на ее лицо. Она казалась спокойной и счастливой. Довольной. Это воодушевляло. Он много чего знал о наслаждениях, но ни одна из его партнерш не походила на Розамунду. Науку удовольствий ему преподавали в домах свиданий Лондона и Парижа. Он вдруг понял, что впервые ни разу не обратился за услугами в лучшие дома Парижа. Именно с ними он обычно ждал встречи, приезжая в город.

То, какое наслаждение Розамунде доставляло лежать в постели, касаясь друг друга в гнездышке мягких подушек, заставляло подумать, что это ей в новинку, как и некоторые другие открытия нынешней ночи. Возможно, тот негодяй брал ее впопыхах, где-нибудь у стены или на полу чердака. Будучи служанкой, она не могла просто явиться к двери его спальни, как сделала этой ночью. И не посмела бы потом неторопливо нежиться в хозяйской постели.

Она подвинулась, положив подбородок на его голую грудь, и поглядела ему в глаза.

– Ты так и не рассказал мне о своем разговоре с мсье Форестье после того, как я уехала из ресторана.

– Это может подождать до утра.

Она сощурилась.