Наследница врага

В ярко освещенном свечами коридоре их встретил полноватый мужчина лет сорока-пяти, связка ключей на поясе и слишком дорогой для холопа кафтан выдавали в нем управляющего.

-Хозяин отошел, - сухо бросил он старику.

- Как отошел? Куда отошел? – прошептала София, прижимаясь спиной к закопченной стене.

- Отмучился.

- Кароль умер? Кароль! – закричала она в голос.

- Это пани Каменецкая, - так же без эмоций, казалось, совсем равнодушный к новости, буднично представил новую хозяйку Зарунский.

- Как же? – повторяла София, обводя незнакомца не понимающими глазами. – Как же?

- Пойдемте, госпожа, я провожу вас к телу. Я – Любош, домоуправитель, - слуга показал жестом куда-то влево. – Недавно отошел, вы чуть-чуть не успели.

София послушно побрела за управляющим, сжимая мешочек с уже ненужными травками. «Кароль умер!» - стучало в висках. Сопоставить это с воспоминаниями о горячих объятьях, мягких губах, капельках пота на висках, никак не получалось. «Кароля больше нет!», и не верилось. Она слышала за спиной постукивание тростью и тяжелые шаги Зарунского. «Это все он виноват, что мы не успели. Я ведь говорила ему, надо откупиться от болотников. Всего одна лошадь, и они бы нас отпустили. Глупый старикашка, чего добился? Пять воинов загрызли, двоих покалечили, десять лошадей потеряли, а я не успела к Каролю!» Хотелось выть не хуже болотников.

Юная «вроде бы вдова» шла мимо гладких штукатуренных стен, украшенных богатыми гобеленами, сплошь покрытыми сценами охоты: вот загонщики дуют в рожки, вот дерзкие соколы атакуют цапель, белые перья кружат словно снежинки, вот всадник на вороном коне натягивает тетиву лука, а тощие собачонки загоняют оленя с тяжелыми ветвистыми рогами. София выхватила из пестрого полотна обреченный взгляд лесного красавца из-под длинных ресниц: «Да ведь это Кароль! Его загнали, как дикого зверя. Все против него. Даже его друзьям наплевать! Он всем чужой, враг. Он был нужен только мне».

- Вот за этой дверью, госпожа, - Любош распахнул перед ней резные створы. В большой плохо освещенной зале стояла широкая массивная кровать, на ней лежало тело, по грудь укрытое одеялом, в крестообразно сложенных руках горела свеча.

«А вдруг я его не узнаю? – Софию охватило беспокойство. – Ведь я не видела его вблизи при свете дня. Я брюхата от человека, которого даже не знаю в лицо».

- Пани, не подходите близко. Кишки сильно были разворочены, пан начал гнить еще при жизни. Запах уже пошел. Хоронить в закрытом гробу будем.

Сквозь удушливый сладковатый запах ладана, обильно раскуренного вокруг кровати, действительно тянуло мертвечиной. София вздрогнула, но взяв себя в руки, пошла к телу.

Напрасно она боялась не узнать любимого, перед ней лежал Кароль, девушка сразу же поняла это, почувствовала. Спутанные непокорные пряди цвета воронова крыла с вплетенными тонкими нитями ранней седины, заострившийся прямой нос с небольшой горбинкой, покрытый легкой щетиной упрямый подбородок – сомнений нет, это он, ее Кароль. Обескровленное лицо выражало спокойствие, даже безразличие. В правом ухе блестела незнакомая рубиновая серьга - знак гетманской власти.

Ну, вот и все. Софию повело, Любош подхватил ее под локоть.

- Вам плохо, госпожа?

- Н-не-ет.

- Остановите бой, пошлите за ворота с вестью о смерти, - властно приказал Зарунский. – Пусть пришлют человека, посмотреть на тело. Государь должен знать, что его врага больше нет в живых.

- Хорошо, - Любош смиренно поклонился и довольно проворно для его объемной фигуры выбежал за дверь.

- Узнаете? – с легкой иронией в голосе обратился старик к Софии.

- Узнаю, - София шагнула к кровати, чтобы поцеловать тело.

- Вам же сказали не подходить! – грозно прикрикнул на нее Зарунский. - Стойте, где стоите.

- Но я… - девушка изумленно уставилась на старика.

- Вы ему никто. Не надо передо мной разыгрывать безутешную вдову, - пан брезгливо сморщил нос.

- Я мать его детей! – холодно парировала София.

Сквозь марево курильниц ей почудилось, что у покойного дернулось веко. Девушку опять зашатало, но рядом уже не было услужливого Любоша. Падать нельзя! И опять ногти, впившиеся в кожу, помогли прийти в себя.

- Де-те-й? – медленно проговорил Зарунский.

- Да, у меня будет двойня.

- Грех плодовит, - хмыкнул старик. - Ну, что ж, это радует, отпрыски Кароля станут владеть замком. Хотя бы одна хорошая новость. Тем более, панна, вам не стоит подходить к разлагающемуся телу. Подумайте о детях.

Где-то в коридоре послышался шум шагов.

- Сюда, пан ротмистр.

В открытую Любошем дверь влетел подвижный небольшого роста мужчина лет тридцати пяти. В тяжелой начищенной кирасе сразу отразились огоньки свечей. Сжимая под мышкой шлем и придерживая левой рукой ножны с саблей, вошедший приблизился к кровати.

- Да, это Каменецкий! Мертвее мертвого. Фу, какая вонь. Раньше нельзя было сказать? – брезгливо прикрывая нос, парламентер отпрянул от тела.

- Уж больно хотелось над тобой поиздеваться, Радек, - крякнул Зарунский.

- И ты здесь, старый лис! Что Каменецкий упомянул тебя в завещании? – хихикнул Радек, приглаживая бородку клинышком.