Наследница врага

- Прошел, с чего ж ему не пройти? - дед снял котелок с огня. – Налетайте, девкам остуди, горячо.

- И господаря нового избрали? – напрягся Кароль.

- Избрали, чего ж не избрать, давно пора, - беззаботно пожал плечами старик.

- И как же нового господаря зовут? – сердце прыгнуло. «Кто же? Крушина или Рыгорка? Если Крушина, тяжеловато придется».

- Как зовут, - эхом повторил дед, - да так и зовут – господарь.

Кароль нервно рассмеялся.

- Ой, бабонька, вот тебе ж дурного мужа Бог сподобил, смеется он, - старик опять с сочувствием посмотрел на Софию. – Господарь его зовут, а по-вашему - круль. У вас там все крули, больно нос высоко дерете.

- А с чего ты взял, что я крул, слова не так тяну? Да может я лад? - приосанился Кароль, накручивая на палец ладский ус.

- Э нет, меня не проведешь, больно чернявый, оно, конечно, седина уж паутиной приклеилась, а все ж волос еще черный, - с видом знатока подбоченился и дед.

- Так у Елисея Черного волос тоже не цвета соломы, а все ж он лад? – решил поддеть деда Каменецкий.

- Э нет, - хитро прищурился старик, - Елисея мать на Купальскую темную ночку волхованием получила, оттого у него кудри воронова крыла.

- Вокруг костра голышом скакала? – хмыкнул Кароль.

- Ну, про то я не ведаю, - развел руками старик, - а вот ты – залетный казачок с юга, как не рядись, а порода видна.

София заметила, как при упоминании «казачка с юга», расцвел Кароль, как горделиво вскинул подбородок: он – южанин, сын Богумила, кого же еще? Она тоже улыбнулась.

- Ну, а женка моя ладка? – подмигнул Каменецкий.

- Женка ладка. Умыкнул небось, охальник?

- Было дело, - признался Кароль.

- А теперь, стало быть, к тестю пробираешься, спину под батоги подставлять. Не бойся, коли повенчались, до смерти не забьет, так уму разуму поучит.

- Ну, успокоил, дед, - хмыкнул Каменецкий, опять покрутив ус.

- А что ж у вас теперь так-то плохо, что вы аж через болота рванули? Люди бают – вражда у вас началась.

- То так, - лицо Кароля сразу стало суровым.

- Вот, значит, как оно аукнулось? По замашкам вижу, ты воин бывалый. Пусть тебя тесть к новому господарю на службу определит, авось прокормитесь.

- Спасибо, старче, за совет.

«Возьмет ли новый господарь?»

Лодка медленно отчалила от берега. Рыбак, умело оттолкнувшись веслом, перекрестился, позволил течению подхватить дощаник и только потом, пристроив весла в уключины, налег на весла. Лодка стрелой полетела, разрезая носом водный пласт. Левый берег отдалялся все дальше и дальше.

София, обнимая дочек, кинула беглый взгляд назад и сразу же отвернулась. «Вперед нужно смотреть, на новое место».

Ветер донес слабое ржание. Кароль встрепенулся. Ржание повторилось, уже громче.

- Стой, дед, стой! - заволновался Каменецкий.

- Я-то остановлюсь, а река-то нет, - проворчал рыбак, - это тебе не лошадь за повод дернуть.

- Любимчик, - обомлел Кароль, - Любимчик живой!

София обернулась: по крутому берегу метался красавец серебряный конь, протяжно призывая хозяина.

- Любимчик, - ласково прошептал Каменецкий, - живой, чертяка. Дед, вы плывите, мы вас догоним.

Кароль стащил сапоги и быстро начал раздеваться.

- Ты куда это? – забеспокоилась София. – Утоните! Не пущу!

- Не утонем, мы за вами поплывем.

- Карольчик, миленький, не надо! - уговаривала жена. - А вдруг это морок, утащит тебя обратно в болота.

- Ну, ты, мать, совсем от страха потерялась. Все хорошо будет, - Кароль плавно сполз в воду и, размашисто вскидывая руки, поплыл обратно к левому берегу.

- Широко, очень широко, - кусала губы София.

- Бедовый у тебя мужик, ох, бедовый, - покачал головой дед и опять взялся за весла.

«Так и начни новую жизнь, если старая все назад тянет». София, не отрываясь, следила за уверенными движениями мужа. Она видела, как он подплыл к крутому берегу, так как от удобного заливчика его уже снесло течением, дальше ловко вскарабкался по песчаному обрыву, азартно по-мальчишески выскочил наверх. Любимчик весело заржал, крутнулся вокруг хозяина, положил ему морду на плечо. Кароль погладил всклокоченную гриву, наверное, при этом говорил что-то ласковое. София чувствовала безбрежную радость мужа, ощущала ее кожей. Даже какая-то легкая ревность пробежала по венам.

Вот Кароль лихо запрыгнул на коня, голыми пятками слегка пнул в бока, пронесся до заливчика, соскочил на землю, взял под уздцы и медленно повел Любимчика в воду. Конь не упирался, послушно погружаясь в реку.

- Да не бойся, - услышала София над ухом голос деда, - мужик твой умелый, гляди, знает, что держаться от коня нужно со стороны течения, чтоб на тебя животину не снесло, под копыта не подставляется, доплывут.

- Уж больно широко, - София боялась даже дышать, - а у него рука поранена, еще не затянуло.

Человек и конь плавно скользили, подхваченные течением. Любимчик довольно высоко выступал из воды, так что не только голова, но и мощная шея торчали на поверхности.

- Сильная коняка, - похвалил дед. – Потеряли что ли? Говорю, потеряли что ли?

- А? Д-да, - растерянно прошептала София, наблюдая, как муж ритмично загребает то одной, то другой рукой.