Наследство Братства Сумерек

О том, что вокруг лагеря творится что-то не то стало понятно уже утром. Обычно, едва лучи солнца красили багряным крыши бараков, над лагерем тотчас разносилась барабанная дробь дятлов и появлялись пронырливые белки, начиналась какая-то возня и суета, а сам воздух наполнялся жизнью. Уже потом, когда безжалостная охрана выгоняла сонных каторжан на перекличку, и всё вокруг наполнялось звуками, неизбежно сопровождающими любое большое скопление людей, природа отступала. Но в первые часы рассвета на какой-то миг могло даже показаться, что ты не на каторге, не в лагере для душегубов и прочего отребья, а… в безлюдном лесу, в сердце какой-нибудь древней чащобы, где есть лишь ты и живой мир вокруг.

В этот раз всё было иначе. Окружающий лес словно вымер, словно некая сила, ужасающая всё и вся, вторглась в раз и навсегда определённые границы, нарушив привычный распорядок. Вторглась, но проявлять себя не спешила.

Изменения почувствовали все. Охранники, надзиратели, битые жизнью каторжане и неопытные новички — все чувствовали, что что-то не так. Но вот что именно понять не могли. Пока не стало слишком поздно.

Мы с Салином далеко не сразу прониклись общим настроем, списывая плохие ощущения на бессонную ночь и тяжёлые мысли о побеге. Но когда оружейник за завтраком увидел скулящую и напустившую под себя лужу псину из конвоя — зверюгу, способную в одиночку порвать медведя, то отмахиваться от интуиции стало бы откровенной глупостью. И мы, не сговариваясь, направились обратно в барак, где в тайнике прятали все собранные припасы. Благо, до начала работ на вырубке ещё оставалось время и никаких правил внутреннего распорядка мы не нарушали.

Я остался снаружи, а Салин только-только нырнул внутрь, когда со стены вдруг заорали часовые, затем спустя несколько минут с надвратной башни застучала картечница и вслед за ней бухнула пушка на крыше казармы охраны. В кого стреляли понять не получалось — никаких посторонних звуков слышно не было, однако паника среди охранников беспокоила всё больше и больше.

— Какого демона?! — воскликнул Салин, вновь появившись в проходе.

В руках он уже держал два небольших узелка с запасённым хлебом и съедобными кореньями. Я пожал плечами, но оружейника такой ответ не устраивал.

— Хочешь сказать, что два года уже кукуешь в остроге этом и до сих пор ни о чём… — Словно подкрепляя слова Салина, из-за стены донёсся громоподобный вой. Но не такой, как если бы ранили какое-нибудь здоровенное животное, а больше похожий на нечто среднее между стоном сминаемого металла или скрежетом гигантского гвоздя по не менее гигантскому стеклу. Живое существо таким голосом обладать точно не могло. — …ни о чём подобном ты не слышал?

— Баек много ходит, — скривился я. — Нескольких химер видел, переродившихся в не пойми что волков встречал, но такое… я как-то раньше думал, что острог этот больше тюрьма, чем крепость.

Внезапно охранники на восточной стене закричали, надсаживаясь. Затем последовал сильнейший грохот, почти сразу перешедший в треск. Как будто нечто огромное ударило в деревянную стену, сходу проломив несколько брёвен.

— Хотя крепость из него получилась похоже дрянная! — сказал Салин поначалу спокойно, однако внезапно принюхался и мгновенное изменился в лице. — Твою мать!!!

Объяснять, что его так потрясло, мне не требовалось. Помимо запаха горелого пороха и горячего металла, дико завоняло мертвечиной.

— Стихийный некроконструкт! — пробормотал я и сам не понял, как рванул к противоположной стене, увлекая за собой Салина. — Чтоб мне сдохнуть, больше ничего так вонять не может!

— Откуда он? — на бегу спросил оружейник.

Я покосился на него недовольно и едва сдержал резкий ответ. Он действительно не понимает, где оказался? Это не центральная часть империи, где каждый лесок, каждое озерце или болотце изучены вдоль и поперёк, где нет места наследию былых эпох. Тому, с чем или с кем сражались наши предки, отвоёвывая для потомков место под солнцем… В столичных салонах, на собраниях членов Синклита и общественных лекциях университетской профессуры слишком многое любят называть мракобесием и чушью. Но сейчас мы не в столице и даже не в центральной части империи, вокруг Ибирь, и одному богу известно, что за жуть прячется в её непролазных лесах. Беглые или самозародившиеся химеры, древние, если не сказать хтонические, монстры, хватанувшие дикой энергии и оттого восставшие мертвяки-некроконструкты. Да мало ли кто прячется под сенью вековых сосен?! Ибирь, брат, вокруг Ибирь!..

Солдаты охраны перед внешней угрозой как-то разом позабыли про устав и предоставили каторжан самим себе. Большинство внезапно случившиеся перемены явно ошарашили — пока бежали через лагерь, то и дело натыкались на группки растеряно замерших людей — и лишь немногие как и мы целеустремлённо направлялись к западной стене. Всех "бегунов" я не видел, но кое-чьи лица узнал. Среди них были в том числе и "ночные".