Наследство для безумцев

Далра нахмурилась. Подобного рода сентенции были совсем не в духе её старого знакомого. Замуж — да, тут у Хаесса имелся своеобразный заскок (свойственный, впрочем, почти всем мужчинам Падашера), а вот призывать к осторожности наёмный убийца никогда не считал нужным. По его мнению, каждый сам для себя решал, как ему жить и когда умереть.

— Так, — вздохнула, наконец, сказительница, — ты никогда мне в няньки не нанимался, значит, что-то стряслось. Выкладывай.

Вместо ответа Тихоня огляделся по сторонам и кивнул на небольшую продуктовую лавку, по меркам Гадюшника, весьма неплохую:

— Туда. Там сядем и поговорим.

Недоумевающая Далра подчинилась. Тревога завладевала её душой всё сильнее, и хотя женщина не подавала вида, но внутренне подобралась, готовая услышать всё, что угодно.

Когда невысокий, полноватый лавочник увидал таких гостей, глаза его округлились. Он лично выскочил из-за прилавка, смахнул крошки с трёхногого стола, умостившегося в тёмном уголке, и велел было принести скатерть, но Хаесс слегка поморщился и покрутил в пальцах пару монет:

— Никого не хочу видеть. И приволоки что-нибудь приличное пожрать.

Время для Гадюшника было ранним, поэтому в лавке околачивалась лишь пара немолодых мужчин, по виду — слуги из небогатого купеческого дома, имевшие здесь родню и потому решившие сэкономить на покупках. Они проявили весьма похвальную понятливость и быстро засеменили к выходу, даже не пытаясь сделать вид, будто возмущены. Хозяин, ежесекундно сгибаясь в поклонах, приволок кувшин кисловатого вина и жаркое — видимо, его семья как раз собиралась пообедать. Возможно, жаркое приготовили из собачатины, но даже если так, то пёсик попался откормленный, а привередливостью ни Далра, ни Хаесс не отличались.

— Итак? — пригубив вино, сказительница склонила голову набок и приготовилась внимательно слушать. Хаесс неторопливо опорожнил собственную чашу, смачно обглодал кость и лишь после этого отозвался:

— Где-то с сезон тому назад у Аша начались неприятности. «Пьяный череп» — кусок лакомый, вот кое у кого зубы и зачесались.

— И кто же это такой… неосторожный выискался? — на миг улыбка женщины стала очень неприятной.

— Ну, кто бы ни был, его уже нет. Только раньше о подобном и помыслить никто не мог. Такие вот дела.

Некоторое время сказительница размышляла — благо, было о чём. Наконец осторожно спросила:

— А я здесь при чём? Вроде, до сих пор я Ашу нигде дорогу не переходила и его делам не вредила…

Тихоня досадливо поморщился:

— Верно. Не то чтоб ты действительно в чём-то напрямую виновата была… Просто Аш не молодеет. Ему самому «Пьяный череп» с кровью достался, ну, оно всегда так было, да и будет, наверное. Я о другом толкую. Лет пять-семь он ещё в хозяевах «Черепа» продержится. А дальше? И стоит ли овчинка выделки?

Далра молчала. Хаесс прожевал кусок мяса, сплюнул и продолжил:

— Уходить ему надо. Того, что он загрёб, на три жизни хватит и потомкам ещё останется. Да он и сам до встречи с тобой так прикидывал. Ну на кой ему «Череп», сама подумай — жрец он и жрецом помрёт. Ему б загородное поместье, и чтоб при доме библиотека, и слуги в чистеньком… А он вместо этого торчит в Падашере, тебя дожидается. Конечно, в жизни этого не признает, но торчит — из-за тебя, других причин нет. И дожидается — тебя. Всё, я сказал, что думаю, дальше соображай сама. Голова у тебя на плечах всё-таки есть… пока так точно.

Угрозу, прозвучавшую в голосе, Тихоня смягчил кривоватой улыбкой, да ещё и руками развёл, показывая, что шутит. С пальцев сорвалась капля жира и шлёпнулась на деревянный пол. Далра задумчиво проследила её взглядом, затем вновь поглядела в глаза собеседнику — прямо и открыто:

— Что ж, Хаесс, я подумаю. Всерьёз. Спасибо за то, что поделился соображениями.

— Я тебе тайн не выдавал. Хочешь — сама с Ашем потолкуй. Ну, ты ж умеешь между слов читать. Мы с ним вместе начинали, я ни ему, ни тебе не враг. Идём, что ли, а то время уже, скоро Аш весь Гадюшник на уши поставит и хвост ему узлом завяжет.

— Он такой, — хмыкнула Далра, вставая из-за стола.

Оставшуюся часть пути Тихоня о прежнем разговоре и не вспоминал. Смеялся, вспоминая старые недобрые времена, подшучивал над сказительницей — впрочем, та в долгу не оставалась. Словом, двое давних знакомых встретились после долгой разлуки, и ничего больше.

* * *

Днём в общем зале «Пьяного черепа» было пусто, если не считать служанки, пожилой женщины с внушительной грудью и внушительными кулаками, дремавшей прямо за стойкой. Звали её Тамила, и она слыла одной из самых успешных вышибал в Гадюшнике. Услыхав скрип двери, она было встрепенулась, но, узнав Далру, кивнула, ткнула указательным пальцем в сторону задней двери и вновь положила голову на тщательно отполированное тёмное дерево столешницы.

Далра не обиделась — во-первых, обитатели Гадюшника часто предпочитали отсыпаться днём, а во-вторых, они с Тамилой знакомы были достаточно давно и успели изучить привычки друг друга.