Наследство Катарины. Книга 1

Ей снился дом: большой, массивный, с множеством окон. Сделан он был на славу, хоть и из дерева, и выглядел шикарно, не смотря на почтенный возраст. К калитке вела тропинка, кем-то расчищенная от снега, а остальное пространство было сплошным сугробом. Она огляделась. За домом возвышалась гора, испещрённая множеством каменных рытвин, оставшихся после перенесённых природных катаклизмов, а перед небольшая поляна, которая через несколько футов заканчивалась обрывом и пропастью такой глубины, что невозможно было разглядеть окончания. Дом находился на отвесном месте. Кто и как смог построить в экстремальных условиях здание оставалось загадкой. Она крикнула: «Эгей!», и эхо тысячью голосами повторило одновременно в нескольких точках. Волосы на голове и руках встали дыбом, наэлектризовались. Энергетика места была сумасшедшей, сшибающей с ног, голова немного кружилась. Она присмотрелась к дому. Окна были такими же старыми, как и он сам, но красивыми, резными, окрашенными в белый цвет. В композиции рамы привлекло нечто, издалека похожее на завиток. Она решила подойти поближе и рассмотреть, но что-то, словно выкинуло оттуда, чего она панически испугалась, не имея причин для беспокойства. Затем погрузилась в глубокий сон, которого не запомнила. Открыв глаза поутру, не смогла забыть заинтересовавший её сон.

«Со мной здесь, и правда, творится что-то. Сначала из меня лезла не свойственная дерзость, теперь эти сны». Она потянулась, встала с кровати и посмотрела в окно. Открывшийся вид заставил стоять минуту неподвижно, впитывая каждый дюйм изображения. Горы освещало яркое солнце, снежные шапки блестели и искрились, город у подножья ещё спал. Окно чуть-чуть замерзло за ночь, и метель нарисовала на нем незатейливый узорчик. К комнате прилагалась личная ванная, что было, несомненно, удобно. Она привела себя в порядок, отметила, что выглядит особенно хорошо, на щеках появился румянец. «Подействовали пирог и шоколад». «Бродяга» куда-то пропал, но она знала, где может его обнаружить. Толстопуз любил пожрать, и последний год питался так себе. Для него это место было действительно чем-то вроде курорта. Она спустилась по винтовой лестнице из красного дерева на первый этаж, пару раз повернула и заблудилась. Комната сменялась другой, третьей, но кухни и знакомого холла было не отыскать. Отца не застала. Он всегда вставал очень рано, ещё по темноте, но вёл себя тихо, чтобы не будить остальных. Она бродила по дому минут пятнадцать не меньше, когда вдруг окликнул пожилой мужчина. Низенький, слегка сгорбленный, седовласый, с морщинистым лицом и длинным крючковатым носом, на котором, будто прилипла чёрная, большая родинка. Выглядел он, как злой колдун из детских страшилок. Катарина ухмыльнулась про себя, отдавая дань воображению.

— Заблудились мэм? — прокрякал он скрипучим голоском.

— Да. Я совсем не знаю дом. Хожу по этому месту не в первый раз. Вы не могли бы… — сказала она, стараясь не слишком пристально разглядывать, дабы не показаться не учтивой.

— Ну, конечно. Следуйте за мной. — И он заковылял вперёд, шаркая волочившейся ногой. — Дом очень большой. В молодости я бродил здесь по несколько часов, прежде чем наткнуться на кого-то. Меня зовут Серж.

— Катарина. Вы работаете здесь всю жизнь?

— Да. Да. Я работал на вашу бабушку. А потом меня оставили из жалости. Мы с Черой были — не разлей вода. Она никогда не относилась ко мне, как к прислуге, в отличие от этих. Простите мисс. Я всего лишь старик, — кряхтел он.

На одной из стен она заметила большую картину, на ней была изображена гора и тот самый дом, который видела во сне. Краски были яркими и как будто свежими, а дом выглядел в точности также, со всеми нюансами. Она застыла на месте. Старик развернулся и прищурился.

— Нравится? Это работа Черы. Она любила рисовать, но мастерская была не здесь, а в Фибурге. Полагаю, в этом самом поместье, которое изображено на картине. Вам оно знакомо? — неожиданно спросил он.

— Нет, конечно, нет. Просто очень красиво.

— Вы не слышали, кому досталось поместье? Чера им так дорожила! — напирал старик, шагая вперёд.

— Нет, — солгала она, не желая продолжать тему, но понимая, что прислуга и так скоро узнает правду. Вряд ли родственники станут держать язык за зубами. Он проводил до узкого коридора и указал рукой.

— Дальше вы сами. Выйдете прямо на кухню. У меня много дел. Прошу меня извинить. — И он поклонился на старинный манер.

Катарина поблагодарила спасителя и пошла дальше, а он обернулся и принял совершенно другую форму: статного, высокого, широкоплечего мужчины с сединой на висках, лицо закрывала широкополая, белая шляпа. Только она этого уже не увидела.

Пройдя немного по коридору, оказалась в кухне, где множество женщин хлопотали, готовя и убирая. Они смеялись, и раскатистый смех разносился по помещению, пропахшему разными вкусностями. Рыжая морда спрыгнул со стола, на котором кто-то заботливый установил миски. Он осторожно подошёл, прижав уши, шерсть на загривке вздыбилась, горловые, угрожающие звуки вырвались из глотки.