Наследство в Тоскане

– Спасибо. Мне понадобилось время, чтобы оправиться и быть готовой попробовать снова, но теперь я не знаю, будет ли Фредди когда-нибудь готов. Он все говорит, что хочет сначала закончить книгу, но мне кажется, что на самом деле он желает быть свободным и писать, и не хочет отвлекаться на уход за ребенком. А я всегда только этого и хотела.

– А вы говорили с ним об этом?

– Да, но это не так-то просто. Я не могу заставить его завести ребенка, пока он не готов или не хочет этого. – Она покачала головой. – Думаю, ему тоже было тяжело потерять ребенка. Тяжелее, чем он даже осознает. Он плохо переносит потери, потому что, когда он был маленьким, его мать бросила его. Может быть, отчасти он боится потерять меня, когда появится ребенок… Что я не смогу заботиться о нем так, как раньше.

– Но вы и не должны заменять ему мать, – сказал Антон.

Лилиан опустила глаза.

– Знаю. – Она закрыла лицо руками. – Ну что со мной не так? Не могу поверить, что рассказала вам все это. Вы же мой босс.

– Все в порядке, – невозмутимо ответил он. – Может быть, я смогу как-то помочь.

Опустив руки на колени, она обнаружила, что смеется.

– Антон. Ну как вы можете мне помочь?

Он тоже усмехнулся, откидываясь на спинку.

– Не знаю. Смешно было это говорить.

В том, как он произнес это, было нечто, что вызвало трепет у нее в животе.

– Вообще-то нет, это не было смешно. Мне очень помогло, что вы меня выслушали. Спасибо. – Они долго сидели молча, она продолжала думать о своих отношениях с Фредди, и ей стало легче. – Думаю, часть нашей проблемы в том, что я всегда была готова ставить его потребности выше своих. У меня есть этот бессознательный порыв сделать все, что только в моих силах, чтобы он был счастлив. Так что это я поддерживаю нас финансово, пока он исполняет свою мечту. Я не гашу свет по ночам, пока он не готов лечь в постель. И это я жду, чтобы он захотел завести ребенка. А то, что я готова к этому, в уравнении не учитывается.

– Вы очень благородны, – сказал Антон. – А он тоже делает так? Ставит ваши желания выше своих?

Она прямо посмотрела ему в глаза.

– Если честно, я вообще не могу такого припомнить.

Антон поднялся, пересек комнату и сел рядом с ней на диван.

– Я часто думал, что брак – это крытая повозка, наполненная всякими деталями жизни. А мужчина и женщина – два коня, которые везут ее. Со временем воз становится все тяжелее. В повозке появляются дети, дом, за которым нужно следить, чувства, которые надо беречь и поддерживать, когда жизнь швыряет в них свои снаряды. Когда оба партнера тянут вровень, все работает, но путешествие не может продлиться долго, если один из них отстегивает упряжь и решает прокатиться в повозке, потому что так проще и потому что он знает, что партнер все равно будет тянуть. Иногда этого нельзя избежать. Кто-то может заболеть или еще как-то пострадать… физически, эмоционально или финансово… когда такое случается, другому приходится брать на себя большую ношу, но в целом если оба партнера в силах, то муж с женой должны быть командой и тянуть вместе или по крайней мере честно сменять друг друга.

Лилиан откинулась на спинку и закрыла глаза.

– Именно это и происходит. Все пять лет я ни разу не снимала с себя упряжь.

– А что насчет Фредди?

– А он все это время ехал в повозке, и, если честно, я начинаю от этого уставать. – Она посмотрела вверх. – Он всегда поглощен своей книгой, ну или говорит так, и обещает, что потом, позже, будет выполнять свою долю обязательств. Но это «потом» никогда не приходит. Это вечное завтра, завтра, завтра.

Антон взял ее руку и тихо пожал ее.

– А вы боитесь настаивать на том, чего хотите?

Она посмотрела на их руки.

– Боюсь? Фредди? Господи, нет, конечно. Я так привязана к нему именно потому, что он – полная противоположность моему отцу и до него я никогда не имела дела с человеком, который не громил бы все вокруг, рассердившись.

– Но ведь не все мужчины такие, – сказал Антон.

– Знаю. Ну или думаю, что знаю. Вот вы когда-нибудь что-то бьете?

Он улыбнулся сам себе, отвечая.

– Не могу сказать, что никогда не пинал сдувшееся колесо. И, видит бог, я кричу и ругаюсь. Но я никогда не бил другого человека. Даже в школе, когда был маленьким.

Она в изумлении подняла брови.

– Ну, тогда это своего рода рекорд.

Он хихикнул.

– Может, и так. Я был ботан-математик.

– Для меня это все равно удивительно, – ответила она. – Математика и картины… Обычно же тут либо одно, либо другое. Ну или я так думала.

Где-то на улице залаяла собака. Воздух был жарким и влажным, по ним тек пот, и они так и продолжали держаться за руки.

– Мне так нравится разговаривать с вами, – сказала Лилиан, опустив глаза.

Антон повернулся, с интересом глядя на нее.

– Мне тоже очень нравится разговаривать с вами. И именно поэтому… Я, наверное, должен идти.

Отчасти ей хотелось, чтобы он остался, но она знала, что тогда произойдет. Влечение, которое она чувствовала, было просто осязаемо. Если они посидят так еще немного, они упадут друг другу в объятия. Начнут целоваться, и желание станет неодолимым.

Он встал, и она была рада этому. Лилиан пошла проводить его до двери.