Настасья Алексеевна. Книга 4

Но они буквально ползли вниз по лестнице навстречу ветру. А если бы он дул сзади? Их могло снести со ступенек. Но вот они у дверей. Заходят, а следом за ними входят и догнавшие их двое шахтёров.

– Счастливчики, – пропищал один из них фальцетом, – вас листом могло срезать.

– Могло, – согласился Евгений Николаевич, – но не судьба.

Теперь можно было смеяться и радоваться жизни, которой только что угрожала чистая случайность. Можно было спокойно стряхивать с дублёнки снег, снять с головы шапку ушанку из волчьего меха, повесить одежду на вешалку, помочь раздеться Настеньке и отправиться на второй этаж в обеденный зал, где в такую погоду пришло не так много посетителей, и очередь на раздаче практически отсутствовала. Многие не рискнули выходить из тёплого гнёздышка своей квартиры, предпочитая переждать немного штормовую передрягу или вообще отказаться от обеда.

Возле выходящей лестницы, у самого окна расположился фанерный шкаф с открытыми ячейками, в которые приходящие в столовую помещали свои сумки и прочую ручную кладь. Некоторые ухитрялись вкладывать в отделения даже верхнюю одежду, если она отличалась от обычных вербацких, выдаваемых каждому новому работнику, тулупов. Это делалось на всякий случай, чтобы кто-нибудь не умыкнул красивую шубку или меховую шапку, если они повесят их внизу на общую вешалку. Это могло случиться редко, но могло, и потому наиболее опасливые засовывали свою наиболее ценную одежду в узкие ячейки и тогда садились в зале за столик поближе, чтобы видеть то, что лежит в ячейках. Конечно, это являлось перестраховкой, так как воровство в посёлке случалось крайне редко.

Евгений Николаевич всегда вешал свою дублёнку внизу, не боясь, что её украдут. Правда, как-то, одеваясь на выход из столовой, он не обнаружил в кармане оставленные им норвежские монеты. Естественно, кто их вынул и переложил себе, выяснить было абсолютно невозможно, потому оставалось только посетовать на свою беспечность и больше не оставлять в карманах деньги.

В этот раз Настенька свою сумку с полотенцем, купальником и резиновыми тапочками, взятыми для того, чтобы после обеда идти в плавательный бассейн, положила в ячейку, а из сумки Евгения Николаевича достала банки и пошла с ними на базар. Это уже не казалось смешным, что базаром жители российских посёлков называли не тот рынок, на котором они торговали сувенирами иностранцам, а тот прилавок столовой, на котором выкладывались закуски: сыр, колбаса, селёдка, салаты, солёная и свежая капуста, огурцы, масло. Иногда можно было насчитать до двадцати наименований закусок.

– Я пойду, поюшарю чего-нибудь к ужину, чтоб не ходить в такую погоду, – сказала Настенька, – а ты пока ставь на подносы, что унесёшь.

– Ладно, – согласился Евгений Николаевич и подумал: «Вот что значит семейная жизнь. Жена обо всём заботится – и об ужине думает, и о плавках да купальнике в бассейн не забыла. То я всё сам целый год должен был помнить, а так она взяла на себя часть моих же обязанностей, и мне это очень приятно. И странное дело: мы ещё официально не женаты, но Настенька так себя держит со мной, словно мы живём вместе сто лет. Она всё обо мне знает, всё, что нужно делать, помнит и вроде бы не командует, но я выполняю то, что она говорит. И мне хочется, чтобы она командовала мною. Но как же она меняется на работе, где я начальник. Ни полслова возражений. Хотя в работе с туристами она дока. Ничего не скажешь – лучше меня соображает. Так тут и все карты в её руках».

Рассуждая так сам с собой, Евгений Николаевич почувствовал, что слёзы умиления готовы выкатиться из глаз от таких мыслей о его любимой Настеньке. Он тряхнул головой, отгоняя мысли, и подошёл к раздаточному окну, где худенькая и кажущаяся высокой, благодаря белому колпаку на голове, раздатчица Лида при виде приближающегося начальника, и, заметив, что он пришёл не один, уже налила две тарелки борща. Поставив их на поднос, Евгений Николаевич ловко пристроил его на ладонь левой руки и понёс, как делают официанты, к столику у окна. Затем с пустым подносом вернулся ко второму раздаточному окну за вторым блюдом. Давали картофельное пюре с курицей. Можно было, конечно, взять пельмени или гречку, но Настеньке больше понравилось бы пюре да со взятым на базаре салатом из свежей капусты и моркови да парой свежих помидорчиков. Вкусы Настеньки Евгений Николаевич уже изучил, как и она его.