Настасья Алексеевна. Книга 4

Встретив Брутланд, проводив её в автобус и рассказав ей коротко о Баренцбурге, остановившись в музее, где экскурсию вёл начальник археологической экспедиции, Евгений Николаевич сдал премьер-министра на руки консула и пригласил целую кавалькаду журналистов в бар гостиницы. Тут-то и произошла смешная картина. Отвечая на актуальный в то время вопрос журналиста о коммунистах России, Евгений Николаевич не преминул сказать, что он до сих пор коммунист. Услышав эту фразу, все журналисты, как один, схватились за фотоаппараты и кинокамеры и начали съёмки Евгения Николаевича и записи его ответов на посыпавшиеся вопросы. На следующий день после визита премьер-министра в российские посёлки чуть ли не главной новостью в газетных и радиорепортажах была беседа с уполномоченным треста «Арктикуголь» и его коммунистическим отношением к происходящим в России событиям. О приёме в консульстве говорилось вскользь.

Но в российском посольстве на это никак не отреагировали. В Москве, когда генеральному директору доложили о реакции норвежских корреспондентов на слова Евгения Николаевича, тот спокойно ответил:

– Ну, и что? Зато он хорошо работает.

Но это всё было позже. А сейчас, старый ещё консул Николай Григорьевич устроил новогодний бал с участием хорового и танцевального коллектива Баренцбурга. По возрасту Николай Григорьевич не был стар, но смена власти в стране и смена самой страны отразилась на том, что повсюду меняли приверженцев коммунистических идей на ельцинистов. Так что и Николай Григорьевич должен был уступить место новому веянию, новому лицу. И поэтому он устраивал фактически свой прощальный приём.

Помимо губернатора и старшего полицейского приехали первые лица норвежской угледобывающей компании «Стуре Ношке», туристической компании СПИТРА, что расшифровывалось, как спитсберген трэвел адженси, начальник аэропорта, старшие служащие авиакомпании «САС» Скандинавской авиалинии, гостиниц, торговли, и другие более-менее важные персоны. Всех их привезли с вертолётной площадки автобусом. Только губернатор Улсен и второе лицо на Шпицбергене – горный инспектор Вик приехали на консульском чёрном седане-внедорожнике.

Гости вошли в холл на первом этаже шумной смеющейся толпой, громко и радостно приветствуя встречающих и хорошо знакомых им Евгения Николаевича и Настеньку, пожимая им руки и похлопывая по плечу, как близких друзей, непременно вставляя фразу: «Glad to see you»⁶ или «Glad to meet you»⁷. К стоящим рядом директорам шахт они подходили, почтительно протягивая руки и представляясь. Настенька переводила. Некоторые, встречавшиеся не раз с директором Баренцбургской шахты, восторженно кричали: «О, мистер Лёня!», а Леонид Александрович в ответ смеялся и несколько подобострастно, пожимая руки, говорил: «Good evening!»⁸ и «How are you?»⁹, проявляя тем самым некоторые познания в английском языке. Он носил с собой в кармане небольшой русско-английский разговорник, чтобы при случае можно было что-то ввернуть в свою речь из разговорных фраз.

Настенька как-то предложила ему позаниматься с группой на её курсах, но директор гордо заявил, что то, что надо, он и так скажет. Правда, иногда получалось очень смешно. Как-то раз, представляя делегации своего заместителя, мужчину крупного телосложения, Леонид Александрович весело произнёс:

– She is my help¹⁰.

Настенька едва удержалась от смеха, заметив, что директор перепутал местоимения «он» и «она», в то время как руководитель норвежской делегации тихо спросил Настеньку по-английски:

– Они, что, голубые?

Пришлось пояснить ситуацию не только норвежцам, но и самому Леониду Александровичу. Так что Настенька внимательно слушала его высказывания на английском, чтобы вовремя вмешаться и поправить. К счастью, он пользовался своими слабыми познаниями в иностранном языке не часто, по крайней мере в присутствии переводчиков.

Директор рудника посёлка Пирамиды был несколько угловат, менее подвижен, чем Леонид Александрович, крупнее ростом и мрачноватым по характеру, иностранными языками не владел и на приветствия просто отвечал рукопожатием, говоря по-русски: «Здравствуйте! Очень рад». Но он был почти таким же деятельным как Леонид Александрович. Хотя, слово «почти» я употребляю здесь условно, так как до мастерства проделывать всякие хозяйственные операции до коллеги ему было далеко.