Настасья Алексеевна. Книга 4

Потом под русские песни о зиме, о Катюше, о России гости с удовольствием поглощали пищу, не уставая подходить к напиткам, и, наконец, принялись танцевать в центре зала. В заключение бала ведущая певица Галина, одетая в белоснежный наряд русской красавицы, голова которой была увенчана золотистой короной, повела гостей цепочкой в хоровод. Он проходил и между столиками, захватывая сидящих за ними и консула с женой, и губернатора с горным инспектором, и Евгения Николаевича с Настенькой, пытавшихся избежать этой участи, но не сумевших отказать требованию Галины, и стоявшую неподалеку Эллен. Русский хоровод объединил всех: русских и норвежцев, серьёзных и легкомысленных, влюблённых и нелюбящих, политиков и аполитичных, спорщиков и инертных. Главное – здесь не было равнодушных. Взявшись за руки, единой цепочкой, под одну музыку они, разные по характерам, обычаям и положению люди, в едином порыве танцевали один танец, и все были равны друг другу.

5.

Евгений Николаевич сидел в кабинете, задумчиво глядя на лист белой бумаги, лежавший на столе. Он собирался писать письмо жене. Конечно, можно было переслать его факсом в управление треста. Оттуда позвонят домой, жена зайдёт в контору и заберёт написанное в тот же день. Это быстро, но разве хочется, чтобы все могли прочитать твои мысли, обращённые одному человеку? Вот и приходится вкладывать письмо в конверт, покупать норвежскую марку и отправлять по норвежской почте. Так письмо дойдёт за неделю. Норвежские самолёты летают на архипелаг почти каждый день. Если же отправлять письма российской почтой, то есть ожидать прилёта самолёта из Москвы в Лрнгиербюен, то, как минимум, месяц, а то и два в зимнее время пройдёт, пока письмо достигнет адресата.

Можно, правда, звонить домой по телефону. Однако международная связь стоит дорого. А переговоры с официального телефона в конторе всегда фиксируются и ежемесячно нужно отправлять отчёт в трест с указанием номеров телефона и времени разговора. Так что домой Евгений Николаевич звонил крайне редко и только для того, чтобы узнать, что с женой всё в порядке и сказать пару слов о себе. Иногда он позволял и Настеньке переговорить со своим домом, но только в его присутствии и очень коротко.

Настенька. Она стала головной болью для Евгения Николаевича. Разумеется, не по причине её работы. Тут вопросов не было. Языком владела она хорошо, как английским, так и русским. Грамотная во всех отношениях, она много работала, часто засиживалась допоздна, пока Евгений Николаевич, сам любивший трудиться над письмами и протоколами далеко за полночь, не прогонял её спать.

Вопрос состоял в другом. Они были давно друзьями. Но пока был жив её муж Володя, отношения складывались чисто дружескими. И даже когда Володя умер, а в стране произошёл переворот, и Евгений Николаевич предложил Настеньке поехать с ним на Шпицберген, он не думал ни о чём ином, как о том, чтобы помочь девушке справится со своим горем и уйти от проблем в стране, хотя как их можно было избежать? Они преследовали всюду. Однако, оказавшись за тысячи километров от жены, и когда рядом находится одинокая красивая женщина, с которой ты дружишь, с которой ты постоянно связан и работой, и хождением в столовую, и плаванием в бассейне, и игрой в настольный теннис, и поездками на снегоходах, когда все вокруг подозревают, что вы с нею любовники, не думать о близости с нею выше сил мужчины.

Он женат, а что это значит? Детей у них до сих пор нет, а познакомились и поженились они с Люсей уже давно. Память всегда готова и услужливо представляет картины прошлого.

Евгений Николаевич, тогда ещё просто Женя, хоть и работал уже в книготорге в должности заместителя директора, будучи в активе городского комитета комсомола, был приглашён на очередное комсомольское мероприятие, проводившееся в этот раз в Гурзуфе, в международном студенческом лагере «Спутник». Как всегда на таких вечерах, было весело, пели хором комсомольские песни, танцевали, устраивались конкурсы. Женя часто бывал в числе заводил. Он брал в руки микрофон и запевал:

Главное, ребята, сердцем не стареть.

Песню, что придумали, до конца допеть.

В дальний путь собрались мы, а в этот край таёжный

Только самолётом можно долететь…

И десятки молодых голосов ребят, никогда не бывавших в тайге, но готовых в любую минуту туда отправиться вместе с запевалой, дружно подхватывали:

А ты, улетающий вдаль самолёт,

Сердце своё сбереги!

Под крылом самолёта о чём-то поёт

Зелёное море тайги.

Им, поющим, казалось, что они тоже, как Женя, запевающий песнь популярного певца Эдуарда Хиля «Смелость города берёт» готовы уезжать на край света строить новые города, и потому они вторили ему хором:

Город нас переживёт, -

Нашу песню споют тогда:

– Смелость города берёт,

Смелость города берёт,

Смелость строит города!