Настасья Алексеевна. Книга 4

С набережной они свернули на тенистую от высоких платанов Пушкинскую улицу, дошли до кинотеатра «Спартак», и Люся предложила сходить в кино. Женя поинтересовался, когда Люсе нужно идти в вечернюю школу и услышал беззаботное:

– Да я уже всё равно опоздала. Ничего, перебьются без меня сегодня.

В это время в кинотеатре шёл нашумевший фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублёв», который Женя давно хотел посмотреть, чтобы составить своё собственное представление о широко рекламируемой картине, потому, плюнув на свои занятия, он согласился с Люсиным предложением.

Когда в зале погас свет, Люся осторожно прислонилась к плечу Жени, и он автоматически взял её руку и положил себе на колено. Они оба были охвачены тем же волнением, что и в Гурзуфе на скальном пятачке. Содержание фильма с трудом улавливалось, если доходило до сознания вообще. А при виде на экране толпы обнажённых людских тел в ночь на Ивана Купала, Люся вдруг наклонилась к Жене и прошептала в самое ухо:

– А у нас будет ребёнок.

Женя сжал ладонь девушки и долго не отпускал её. Это было знаком того, что её слова дошли до его сознания, но что именно он по этому поводу думал, она не узнала до конца фильма. Мысли же хлынули приливной волной, заслоняя всё, что шло на экране кинотеатра.

Она сказала: «У нас». Это означает, что и у него тоже. Ну, разумеется, этого следовало ожидать. Как же так? Совсем незнакомы и вдруг… Но кто же виноват? Да никто. Сам целовал, сам обнимал. Стало быть, так и нужно. Вот влип в историю. Ребёнок естественное следствие. И что же, надо жениться. Для родителей сюрприз. Такая неожиданность. Желательно поскорее, пока беременность незаметна. И друзья совершенно обалдеют от такого сообщения. Но что же делать? Не отказываться же от ребёнка. Он, конечно же, его – это ясно. А кто будет: мальчик или девочка? Впрочем, какое это имеет значение? Не придумывать же имя заранее? Ну, и ладно. Стану отцом. Всё нормально. Ну и где жить будем? У нас дома тесновато. Может, у неё? С чужими родителями? Какие они? Как примут известие? Захотят ли выдать дочку, почти ещё девчонку, за него, правда, отслужившего уже армию, но ещё студента-заочника?

Вопросы вставали один за одним и прервались лишь только, когда в зале вспыхнул ослепительно свет, все встали со своих мест и стали направляться к выходу, Женя услышал рядом с собой знакомый голос сидевшего совсем близко впереди Анатолия, корреспондента Ялтинской «Курортной газеты»:

– Женя, и ты здесь? У меня такое впечатление, что кто-то из нас дурак: либо авторы фильма, либо я. Но я себя дураком не считаю. Как ты думаешь?

– Да, да, Толя, привет тебе! – машинально ответил Женя, поднимая с кресла Люсю, продолжавшую сидеть с опущенной головой. – Ты, пожалуй, прав. Фильм странный. – И, уже обращаясь к Люсе, чтобы показать, что разговор с Анатолием закончен, сказал:

– Люся, не спи. Пора на выход.

Девушка поднялась и вскинула голову, вопросительно смотря в глаза Жене, словно желая увидеть в них ответ на главный для неё вопрос. Но не мог же он говорить о своём решении здесь, в кинотеатре, среди толпы. Он слабо улыбнулся и сказал:

– Пойдём-пойдём.

Выйдя из кинотеатра, Женя повёл Люсю через переход на Пушкинскую улицу, где они молча сели на скамейку под большим платаном, и тогда он неожиданно выдохнул из себя слова:

– Люся, ты не возражаешь, если мы с тобой поженимся?

Мгновенно руки девушки взметнулись вверх и обняли шею парня, а её губы прильнули к его губам, словно она только этого и ждала, словно ничего другого и не могло быть.

Всё правильно: ей было восемнадцать лет, а ему двадцать четыре. Они оба были молоды, и жизнь ещё казалась им игрушкой. Остальные события были делом техники.

Знакомство с родителями, свадьба, подарок молодожёнам квартиры в недавно выстроенном многоэтажном доме – это сделал отец Люси – а потом…

Прошло уже много времени, но до сих пор Евгений Николаевич не может вспоминать это без боли в сердце, которую он ощутил, когда вернувшись из служебной командировки в Москву, он узнал от необычно весёлой жены, что она сделала аборт, избавившись от предполагавшегося сына для того, чтобы его рождение не помешало Люсе окончить школу.

Между молодыми супругами состоялся серьёзный разговор. Сидя на супружеской кровати в спальне, Люся в ответ на горячие упрёки Жени вдруг рассказала о том, почему на самом деле она учится в вечерней школе, бросив дневную. Оказывается, когда она училась в девятом классе, напившийся допьяна отец, затащил дочку к себе в кровать и изнасиловал. Мать знала об этом, но осталась с отцом, и они всё сделали, чтобы об этом больше никто не услышал. Девочка забеременела. Ушла из школы, и мальчишки тут были не при чём. Сделали аборт. Год учёбы пропустила. Пошла на работу и в вечернюю школу. Характер девочки помрачнел. Взгляд исподлобья стал для неё обычным.