Наставники Лавкрафта (сборник)

Однажды я случайно копнул наконечником моей трости нарост мха и лишайника, затянувший камень, и мне на глаза попался узор, скрытый под ними: изогнутая линия и знаки явно не природного происхождения. Поначалу я подумал, что нашел какое-то редкое ископаемое, поэтому взялся соскребать мох ножом и расчистил около квадратного фута поверхности. Тогда я увидел два знака, потрясшие меня: первый – рука, сложенная в кулак и указывающая вниз, с большим пальцем, выступающим между указательным и средним, а под рукой – завиток или спираль, прочерченная с изумительной точностью в твердой породе. Я тут же убедил себя, что нашел ключ к великой тайне, но сразу остыл, вспомнив, что любители древностей уже изрыли курган тоннелями вдоль и поперек, однако, к великому своему изумлению, не нашли там даже ни единого наконечника стрелы. Мне стало ясно, что знаки на известняковой плите не привязаны к данной местности, и я решил расширить круг поисков.

По чистой случайности мои старания были частично вознаграждены. Проходя как-то мимо одного коттеджа, я увидел детей, играющих у дороги; один держал какой-то предмет в высоко поднятой руке, а другие крутились вокруг него, увлеченные одной из тех фантазий, которые являются главной тайной детства. Вещь, которую держал маленький мальчик, чем-то привлекла мое внимание, и я попросил его дать мне посмотреть. Игрушкой этим детям служила продолговатая табличка из черного камня; на ней я увидел ту же руку, указующую вниз, что и на камне у кургана, а ниже – несколько завитков и спиралей, разбросанных по табличке и вырезанных, как мне показалось, с величайшей тщательностью и тонкостью. Я купил эту вещицу за пару шиллингов; хозяйка дома рассказала, что она лежала у них несколько лет; ее муж вроде бы нашел табличку в ручье, протекавшем рядом с коттеджем: это было жарким летом, ручей почти пересох, и муж увидел ее среди камней на дне.

В тот же день я прошел вверх по течению ручья до истока – родника с холодной и прозрачной водой в верховье укромной долины среди гор. Это было двадцать лет назад, а расшифровать таинственную надпись мне удалось лишь в прошлом августе. Не буду беспокоить вас несущественными подробностями моей жизни; достаточно упомянуть, как я был вынужден, подобно многим другим людям, покинуть свой старый дом и перебраться в Лондон. Денег у меня было в обрез, и я был рад найти дешевую комнату на убогой улице вблизи Грейз-Инн-роуд. Ныне покойный сэр Томас Вивиэн был тогда еще беднее и несчастнее меня, снимал мансарду в том же доме, и спустя несколько месяцев мы сделались близкими друзьями, так что я открыл ему цель всей моей жизни. Поначалу мне стоило больших трудов убедить его, что я не напрасно трачу дни и ночи на изыскания безнадежные и химерические; но уж когда он переубедился, то увлекся пуще меня самого, загорелся мыслью о богатстве, которое должно было стать наградой за находчивость и старание. Этот человек мне очень нравился, я сочувствовал его неудачам: он мечтал посвятить себя медицине, но не имел средств даже на малейшие расходы и порой – не раз и не два, а часто – оказывался на грани голодания.

Я искренне, торжественно пообещал, что в любых условиях, как только я обрету свои горы сокровищ, то поделюсь с ним, и это обещание стало сильнейшим стимулом для человека, который всегда был беден, но жаждал богатства и наслаждений со страстью, мне неведомой. Он с головой погрузился в поиски решения, прилагая свой острый ум и неутомимое терпение к разгадке смысла таблички. Как и многие изобретательные молодые люди, я увлекался вопросами почерка и придумал фантастический шрифт, на основе реального, которым иногда пользовался; Вивиэну он так понравился, что тот научился подражать ему. Мы условились: если когда-либо нам придется расстаться и потребуется сообщить что-то о деле столь близком нашим сердцам, мы будем писать этим шрифтом; для той же цели мы придумали условные выражения, наподобие шифра.