Настоат

– Неужто и правда явились с проверкой? – Смотрите-ка, у Начальника следствия прорезался голос. – Не верю! У вас тут и так полным-полно соглядатаев. К тому же мы вам не подчиняемся: Великое следствие – вне Городского закона. Поэтому говорите, что до́лжно, и проваливайте как можно скорее! У нас мало времени.

Я перевожу взгляд на Иненну.

– А на что же вы его тратите? На адюльтер? Представляю, мадемуазель, сколь маняще и соблазнительно звучат из ваших уст стоны. «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» – наверное, с этих слов начинается ваша прелюдия с Дунканом. – Иненна смущенно опускает глаза. В самую точку! – Не подумайте, господа, я не моралист, и ханжество мне чуждо. Более того, я даже приветствую, хм… нерабочие отношения. Но дело-то не раскрыто; убийца не найден! А вы здесь предаетесь любовным утехам…

– Прекратите грубить криминалисту Великого следствия! – перебивает меня Дункан. Тоже мне, заступник, добрый самаритянин нашелся! – Деменцио, ты привык лгать, клеветать, распространять вздорные сплетни. И невдомек тебе, что расследование – это не так просто! Мы сужаем круг подозреваемых, работаем, ищем улики – а вы с Курфюрстом только и способны, что пожинать лавры.

– Что? Сужаете круг подозреваемых? И как, надеюсь, в него входит не все население Города?

Точное попадание! Дункан Клаваретт рвет и мечет:

– Да как ты смеешь? Может, убийца – как раз ты?

– Может, и я. Только доказать надо, а не молоть языком… Попробуйте – получится интересно!

Ладно, это уже чересчур: Дункан тяжело дышит, он красный как рак – того и гляди будет приступ. Или снова вызовет на дуэль. Мне всегда нравилось играть с людьми в кошки-мышки – но сейчас, похоже, я слегка перегнул… Жалко Начальника следствия!

– Хорошо, так и быть… – Я стараюсь говорить в примирительном тоне. – Давайте переведем беседу в конструктивное русло. Я не ругаться сюда пришел и уж тем более – не издеваться. И проверки, естественно, никакой не будет – делайте все, что вам заблагорассудится.

В качестве жеста доброй воли я снизойду до Великого следствия и помогу, исключив себя из списка подозреваемых. Все просто: мне нет смысла врать, так как, окажись я убийцей, меня все равно не посадишь – я слишком силен и могуществен. Моя персона неприкасаема – а потому мне ничего не стоит быть откровенным. Быть может, я и преступник, но никак не убийца. Мошенник, хитрец, искуситель – кто угодно, но крови на моих руках нет. Я вообще презираю мокруху: душа должна быть чистой, не запятнанной смертоубийством – иначе она перерождается в иную, менее возвышенную субстанцию, зловонное, аморфное вещество. В грязь. А грязь мне неинтересна.

Дункан, искоса глядя на Иненну – видимо, ожидая поддержки, – презрительно машет рукой.

– Демагогия! А теперь давайте начистоту – что вам здесь нужно?

Правильно – давно пора перейти к делу. Негоже задерживаться в этом вертепе надолго.

– Я пришел не по своей воле, а по поручению Курфюрста. И, скажу прямо, его приказ не вызывает у меня особого энтузиазма. Не говоря уж о том, что беседовать с вами, господин Клаваретт, это более чем сомнительное удовольствие. Не многие могут выдержать, но я постараюсь…

– Короче! – вмешивается Иненна. – Говорите, как есть. Это насчет исчезновения тела из морга? Курфюрст приказал арестовать меня? Допросить? Уволить из Следствия? Надевайте наручники!

Улыбаясь, она протягивает мне тонкие, аристократические запястья; от неловкого движения оголяются белоснежные плечи. Атласная кожа, туника пастельно синего цвета с вышитыми золотом изображениями льва, быка и сирруша. Аромат секвойи и мирта. Грудь просвечивает сквозь прозрачное одеяние – да, сосредоточиться на разговоре будет непросто.

– Иненна, что вы? Ни о каком аресте нет даже речи! – Подумать только, стоило ей улыбнуться, как я стал чертовски покладистым и обходительным. Нельзя, нельзя превращаться в Дункана Клаваретта! – Я пришел сюда по иной причине: передать поручение, а точнее – «рекомендацию», намек, «пожелание» от Всемилостивого Государя.

Видите ли, господин Клаваретт, расследование по делу Настоата идет слишком вяло. Народ теряет терпение, а вместе с ним – и покорность. Не пора ли что-нибудь сделать? Как-то, – отвожу глаза, – изменить текущую ситуацию… Возможно, не совсем стандартными, традиционными мерами: скрытно, по-хитрому, витиевато. У вас же есть целый арсенал таких средств – используйте их, не бойтесь, мы прикроем!

Дункан достает из секретера толстую папку.

– Что вы имеете в виду? Говорите яснее – сразу заметно, что вы не военный. Не умеете формулировать мысли.

Иненна, похоже, все поняла – а этому тугодуму придется объяснять на пальцах. Мозгов как у задиристого, драчливого петуха!