Настоат

– 90-е до нашей эры? А что изменилось? Где те сановники и вельможи? А я вам отвечу: они все так же у власти! И чувствуют себя еще более вольготно, чем прежде. Посмотрите, кем вы себя окружили: один Мустела Путориус чего стоит – многоходовочки, демагогия, лихоимство, нелепые обещания, а теперь еще и назначен главнокомандующим интервенционными силами против укаров. Так сказать, карательными отрядами на чужой территории. Я отказался, ибо я – человек чести, а он… слабак и бездарь! И это – лишь частный пример; таких, как он, – сотни.

Я киваю.

– Скажу по секрету – мы с Государем тоже его недолюбливаем. Скоро снимем в связи с утратой доверия. У меня аллергия на его беспросветную глупость! Идиосинкразия, как и на других насекомых.

Начальник следствия улыбается.

– Замечательно! На его фоне даже вы с Курфюрстом выглядите гигантами мысли… А вообще, если честно, я вас уважаю. Все-таки столько времени вместе! Много воспоминаний…

Понятно. Алкоголь сделал свое дело – теперь Дункан любит весь окружающий мир. Даже меня и Курфюрста. Не могу сказать, что это взаимно.

– И все же, Деменцио, хорошо я вас уделал? Возразить нечего! Виктория присуждается мне! Браво!

Подняв вверх руки, подобно бабуину, Начальник следствия издает победный клич. Детский сад – и что я с ним разговариваю?

Иненна с гордостью смотрит на Дункана. Наверное, думает: «Именно за это я его и полюбила – такого непосредственного и смешного». Как мило – я ему даже завидую… Два трогательных, воркующих голубка, один из которых распушил хвост и упивается своей мнимой, эфемерной победой.

Ребенок, мне искренне жаль, что когда-нибудь твои светлые мечты рухнут. Свобода – недостижимый идеал, демократия – выдумка сказочников и фантазеров. Город – наша реальность, и выбраться из нее невозможно.

Я живу слишком долго; кто-то даже считает – с самого Начала времен; и – даю слово, Читатель! – мне всегда было грустно смотреть на тех, кому только предстоит познать горечь разочарования…

Поэтому – оставлю Дункана в покое; не буду контратаковать, разрушая его воздушные замки. Негоже спорить с женщинами, пьяными и детьми. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Пусть радуется, пока может – как ни прискорбно, но от злого Рока никому из нас не укрыться.

А моя миссия завершена. Ответ получен – улики подбрасывать он не намерен. Все, как я и думал.

Пора возвращаться к Курфюрсту. Время второй метаморфозы.

* * *

Metamorphosis Secunda. Dementio et Princeps Senatus[64]

Снова я в Тронной зале. Со вчерашнего дня Курфюрст недвижим – застыл, словно статуя, изваяние. Практически не подает признаков жизни. Непросто ему – несчастья сыплются словно из рога изобилия; даже я утратил лояльность. А что поделать? Он сам меня вынудил: во-первых, решил передать власть Дункану Клаваретту, а во-вторых – планирует совершить еще более жуткое святотатство. Какое? Подожди, всему свое время!

На мне – яркий кафтан бирюзово-черного цвета, блестящий, переливающийся, а главное – меняющий оттенок в зависимости от освещения. Передовые технологии – сам разработал (не зря же я ношу гордый титул Почетного Инноватора!). Сидит на мне идеально, почти как кожа – а все потому, что сделан из тонких, неопалимых, полупрозрачных чешуек. Да и снимается элементарно – раз, и ты уже в новом кафтане. Удобно!

Спро́сите, к чему такие изыски? Все просто! Парадный мундир, предназначенный для посещения Великого следствия, вряд ли подойдет для предстоящего разговора. Недостаточно броский. Каждый облик, каждая метаморфоза требует особого внешнего вида. Курфюрст – что сорока: любит блестящее, выспренное, золотое (наверное, потому ему и нравится Дункан!) – вот и приходится соответствовать. Впрочем, я совершенно не против: мне это одеяние куда более по душе, чем официальный костюм или фрак, приличествующий великосветскому обществу.

Вокруг – полумрак, горят только свечи; их чад, дрожание огня, запах воска создают ощущение, что дворец – это храм, базилика, молельня.

Тишина. Шкатулка в Красной комнате, похоже, уснула. Наконец-то! Как она меня раздражает – постоянно играет что-то без спросу.