Настоат

Именно это мгновение – миг осознания чужой смерти – и зовется, дорогой Настоат, предрассветным часом волка, а отнюдь не то легкое щекотание нервов, что пару недель назад ты пережил в теплой, уютной Больнице. Но это я так, к слову – вспомнилось ненароком.

Радамес парализован чудовищным, макабрическим зрелищем. Не обессудь, дружище, что заставляю тебя пройти через это, но без твоего участия никак – мне необходимы свидетели, готовые зафиксировать факт преступления.

– Как, кто?.. Кто это сделал? Ради чего? Я не понимаю… Что здесь произошло? Почетный Инноватор, скажите, что теперь будет?

Я молча смотрю в пол – необходимо выждать театральную паузу. Под ногами валяются чешуйки – к сожалению, я так и не научился обращаться в змею и обратно, не оставляя следов и не пятная чистоты Ландграфского замка. Впрочем, я все это выдумываю для пущего драматизма – никаких чешуек нет и в помине. У меня лишь один облик, одна ипостась: я – человек, можете не сомневаться!

Краем глаза приглядываю за Дунканом Клавареттом: дрожит, что осиновый лист на ветру. Трепещет. Пот его склизких, холодных ладоней я ощущаю даже через одежду. Мерзко! И как он воевал против врагов Великого Города? Ведь был же когда-то смелым, неустрашимым, не раз бросал вызов смерти! Что с ним теперь сталось? Глубину падения трудно переоценить… По правде говоря, даже печально! Да, Дункан, вот и ответ на извечный вопрос: ты – «тварь дрожащая», и убийства не приближают, а отдаляют тебя от Абсолюта.

Сколько мгновений уже позади? Я не знаю… Бывает, время выходит из-под контроля, заползает тебе в душу, растекается по оцепенелому телу, из объективного становясь субъективным. Когда поблизости смерть, так сразу и не поймешь – час прошел, два или только секунда…

Вздыхаю. Пожалуй, пора! Пауза затянулась. Сейчас я сделаю то, что повергнет тебя в шок, Читатель. Но, поверь, так надо – иного пути нет! Спустя минуту я обрету могущество, о котором никто и никогда не помышлял прежде.

– Свершилось непоправимое: его Величество Курфюрст был подло и предательски погублен. Мы понесли тяжелейшую утрату. А убийца… – Зажмуриваю глаза, словно вот-вот заплачу. – Убийца здесь, в этой комнате!

Радамес молниеносно хватается за похожий на серп, изогнутый меч-ятаган – или «хопеш»[94], как он его называет. Отвага и стойкость сквозят в каждом движении, он – представитель древнего аристократического и военного рода. Дункан, приглядись к капитану: он то, чем ты всегда хотел быть – блестящим, честным и порядочным офицером, великодушным рыцарем без страха и упрека. Не получилось… А теперь уже ничего не исправишь. Ты провалился!

– Первый советник, дайте команду – мы его арестуем! Где преступник? Одно ваше слово – и он будет в темнице! – кричит Радамес, подозрительно косясь на Дункана Клаваретта.

Догадывается! Сообразительный.

Момент истины.

– Меч в ножны, господа, меч в ножны! Презренный Лисаветт убил наше Солнце – Святого, Непогрешимого, Благого Курфюрста… Однако злодей уже понес наказание – узрите его окаянное тело!

И слабым движением руки указываю на труп несчастного альгвасила. Прости! Но тебе уже без разницы, что подумают будущие поколения. А родственники… Они и так знают, что ты невиновен. Другое дело, что они сами теперь под угрозой: фанатики прежней власти (да-да, представляете, такие тоже есть, как ни странно! Мало, но есть. Считаные единицы) – так вот, фанатики прежней власти вполне могут попробовать отомстить. Придется родственников прятать. Правда, не факт, что удастся спасти все твое большое семейство… Но что поделать? Лес рубят – щепки летят. Закон жизни.

Дункан смотрит на меня, не в силах вымолвить слова. Опешив, судорожно пытается сообразить, что все это значит. Радамес приходит в себя намного быстрее:

– Но… зачем? Почетный Инноватор? Скажите, зачем Лисаветту убивать Курфюрста? Я знал его лично… Мы все знали! Да, немного странный, не от мира сего… Но добрый, чистый, светлый; прозрачный, как стеклышко. И всегда вежливый… Столько раз каждому из нас помогал! Как?.. Объясните!

Черт, ненужные вопросы! А ответа я пока не придумал… Придется выкручиваться на ходу.

– Мотив мне до сих пор неизвестен. Может быть, помутнение рассудка… Или оппозиция подговорила. Ходили слухи, что он революционер, заговорщик. И алчный малый, любил деньги. Хотел власти и женщин… Наемный убийца или маньяк, садист, зарезал для удовольствия…

Правильно, Деменцио, правильно – вываливай все версии в кучу. Авось во что-нибудь поверят. Так ведь?!.. Естественно, нет – это сарказм: чувствую себя остолопом. Радамес и дворцовая стража начинают исподволь переглядываться – такими темпами нас обоих сейчас арестуют. А ты что молчишь, достославный Начальник следствия? Между прочим, ради тебя стараюсь!

Толкаю его в бок, наступаю на ногу, хвостом бью по спине. Тщетно! Застыл, как изваяние, впал в ступор. Ничего не остается, кроме как в одиночку нести эту ношу.