Настоат

– Не верю ни единому слову! Ложь! – кричит он, распаляясь от гнева. – Где орудие преступления? Чем Лисаветт зарезал Курфюрста? Я вижу лишь твою окровавленную шпагу. Альгвасил – образец смирения и добродетели, он бы и мухи не обидел! Ты клевещешь, свинья!

Размахнувшись и не обращая внимания на ятаган, Дункан отвешивает звонкую пощечину капитану. Смело!

– Соблюдай субординацию, тщедушный молокосос! Я – Начальник Великого следствия, а ты тупой солдафон. Если не заткнешься, проучу тебя, как проучил Лисаветта!

– Бери шпагу! – взрывается Радамес. – Я этого так не спущу. Требую сатисфакции!

– С удовольствием! – подобно вепрю, ревет Дункан. – Сейчас здесь будет еще один труп.

Это уже слишком. Наконец, взяв себя в руки, я прерываю чертову вакханалию.

– Прекратите! Имейте уважение к смерти… Здесь произошло злодеяние, а вы ведете себя, как задиристые дети.

Радамес нехотя кивает.

– Тогда скажите, ваше превосходительство, как все было на самом деле? Неужто Начальник следствия говорит правду?

И вновь я молчу. Не знаю, как пройти по столь тонкой грани… Взглянув на две лужи крови, растекающиеся по мозаичному полу, скрепя сердце, решаюсь.

– Да, Дункану можно верить. В одном он ошибся: Лисаветт не был заговорщиком – напротив, он пытался защитить Курфюрста от нападавших. И пал смертью храбрых! Впотьмах господин Клаваретт не рассмотрел, кого именно пронзил шпагой…

Радамес хмурится, настороженно переспрашивает:

– Каких еще нападающих?.. Не понимаю!

Приходится и дальше плести паутину:

– На Государя было совершено покушение. Несколько человек тайно проникли во дворец, воспользовавшись моим отсутствием. Но не учли внезапной аудиенции Дункана Клаваретта. Видите – свечи догорели, лампы почти потухли. Во тьме Начальник следствия не разобрался, кто друг, а кто враг – ранил Лисаветта, подумав, что он – один из преступников. В итоге ассасины испугались, убежали, но, к сожалению, успели сотворить свое черное дело…

Какая несусветная чушь! Конечно, никто не поверит… Но зато я переведу огонь на себя, тем самым выведя Дункана из-под удара.

– А где кровь нападавших? – не унимается Радамес. – И как можно было спутать Лисаветта с наемным убийцей?

– Я не знаю, капитан… Ничего не знаю! Это просто моя догадка, версия. Если не верите в нее, то придется принять другую – что Лисаветт действительно был заговорщиком.

– Почему же? Гораздо вероятнее, что всех убил Клаваретт, а никаких ассасинов не было и в помине.

Все, я сдаюсь! Будь что будет – не хочу больше выгораживать презренного Начальника следствия. Главное я сделал – обелил имя страстотерпца и мученика Лисаветта.

– Радамес, хватит спорить! – переходит в наступление Дункан. – Я понятия не имею, кого именно я прирезал – Лисаветта или убийцу. Это все частности. А факт в том, что я защищал Государя. У меня не было ни единой причины желать его смерти – ибо он назначил меня своим преемником, наследником Царства. Я готов был пылинки сдувать с Багрянородного, Солнцеликого Суверена. Или ты считаешь меня совсем идиотом? Зачем пилить сук, на котором я восседаю?

«Солнцеликий», «багрянородный», «восседаю» – сколько кощунства и пафоса в его диких фразах! Настоящий Крысиный король! Что с ним стало? Он превратился в того, кем я был прежде.

– Какое завещание? Покажи мне, где написано, что именно ты – наследник Курфюрста!

Радамес упорно стоит на своем, не отступает. Молодец! Трудно вообразить, что́ с ним сделает Дункан, лишь только взойдет на престол. Надеюсь, у меня останутся рычаги, чтобы защитить честного офицера!

Начальник следствия со снисходительной улыбкой протягивает Радамесу завещание.

– Внимай, юноша! Уверен, ты умеешь верифицировать документы. Канцелярская крыса! Печать, водяные знаки, подпись Лая Иокасто, двуглавая змея, герб – все как полагается. Это подлинник. И доказательство моей непричастности к убийству. Успокоился?

Капитан в замешательстве смотрит на пропитанное кровью завещание Государя. Собирается с мыслями, возвращает меч в ножны.

– Я чувствую, здесь не все чисто! Но пока подчиняюсь – не из страха, нет, а скорее из уважения. Не к тебе, Дункан – я имею в виду уважение к вам, господин Урсус. И даю слово – даже если ты станешь правителем, Клаваретт, я не остановлюсь, проведу расследование и докажу, что это ты убил Курфюрста и Лисаветта.

Дункан высокомерно машет рукой.

– Делай, что тебе вздумается! Укусы комаров меня не тревожат.

А теперь пришло время завершить начатое, как бы тяжело это ни было:

– Капитан Радамес, дворцовая стража, преторианцы! Как видите, ситуация сложная, неоднозначная… Мы на перепутье. Однако, на мой взгляд, следует во что бы то ни стало исполнить последнюю волю Курфюрста – провозгласить Дункана Правителем Вечного Города. Это наш долг – прошу присягнуть новому Государю.

– Как скажете, Первый Советник!

Гвардейцы присягают понуро, вразнобой, почти шепотом. Совсем не так пылко и рьяно, как мне представлялось в мечтах, когда час назад я стоял возле двери, готовясь войти (а точнее, торжественно вползти) в Тронную залу. Ни восхищения, ни экзальтации. Оно и понятно – чудовище на престоле.