Но это частность. А глобально-то все еще страшнее. Человечество в традиционном понимании может и вымереть, так что останутся только воспроизводящие себе подобных ученцы. Уже сейчас на людей, решивших завести детей, многие смотрят, как на идиотов. Как работники выпускники училищ значительно превосходят традиционных людей, Андрей вот сам сказал, что ученка в его фирме может занять недоступную для него должность. Нормальные люди постепенно скапливаются внизу социальной иерархии, оставляя верхушку новой расе. А те, кому чудом удается удержаться на вершине, вынуждены прилагать чудовищные усилия: сотни работяг-ученцев лишают их права на лень, на отдых, просто на жизнь в свое удовольствие.
Сейчас мне хотелось бы, чтобы здесь присутствующие честно ответили — нравится ли им эта перспектива и считают ли они ее вероятной.
Борис
. Мнение Эдуарда кратко: я ничего не имею против ученцев, но при этом считаю их всемирным злом. Вот такой вот я непротиворечивый. А вообще давно заметил: если человек вначале говорит, что он не натур-фашист, это почти всегда значит, что он именно натур-фашист.Данила
. Эдуард, дело в том, что ты не видишь всей сложности проблемы, о которой говоришь. Нельзя воспринимать живых людей исключительно как источник угрозы для общества. Ты рассказываешь о какой-то совершенно абстрактной ситуации, смоделированной твоим услужливым разумом и не имеющей отношения к реальности.По сути, ты просто играешь роль добровольного пропагандиста для людей, которые стремятся ограничить права презираемых ими «ученцев». И стремятся они к этому не из каких-то опасений, а из банальной зависти к сотрудникам, более талантливым и квалифицированным, чем они.
А про кино аргумент вообще ни в какие ворота не лезет. Получается, тебе не нравятся выпускники, потому, что у них эстетические вкусы не совпадают с твоими. Детский сад, ей-богу.
Модератор
. Эдуард покидает нашу дискуссию вслед за Антоном.ДАМЫ И ГОСПОДА. Напоминаю, что здесь не общественно-политический спор. Со своими фашистскими, антифашистскими и прочими взглядами на права ученцев разбирайтесь кулуарно. Здесь мы изначально обсуждали конкретную личную коллизию Андрея.
Андрей
. Спасибо модератору за попытку вернуть дискуссию в изначальное русло, но думаю, в этом уже нет нужды. Всем спасибо за высказывания, все свободны. Признаюсь, многое читать мне было неприятно, но в любом случае благодарю за отклик. Это было ценное обсуждение, оно дало мне новую информацию к размышлению.Я же скажу: моя девушка — совсем не такая, как тут нагородили. Она не стремится получить избирательное право и даже считает, что таким, как она, его давать не стоит. «Представления о жизни у нас толком нет», — вот как она говорит.
За последние пару месяцев любимая сильно изменилась. Она больше не смеется каждые полчаса и не ругается матом раз в два часа. Она перестала просиживать штаны на работе. Я тоже теперь хожу в офис исключительно в рабочее время. Смотрят на нас, конечно, косо, но в целом жить нам стало лучше и свободнее.
Она действительно любила смотреть фильмы про Губошлепов, но я показывал ей то, что смотрю сам, и ей понравилось. Она сказала, что только благодаря мне узнала, что подобное кино существует.
А еще она хочет иметь детей. Нормальных детей, выращенных немодным нынче способом — двумя живыми родителями.
Возможно, это опять хвастовство, но мне кажется, что она изменилась благодаря мне. Из ученца можно сделать нормального человека — нужно только относиться к нему как к человеку.
Ксения Нели
Пособие начинающему художнику
Шаг 1. Чистый лист
Они походили на хлопья мокрого снега. Такие забавы ради ветер когда-то любил швырять в лица поздним прохожим.
Но прохожих — не только поздних — в городе давно не встречалось. Собственно, города тоже не было — лишь руины в лохмотьях снежного савана. И ветер, улюлюкая, взялся жонглировать белыми хлопьями. Там, над остовами небоскребов и торговых центров, они взлетали и падали, взлетали и…
Нет, падать они не спешили.
Когда язвы воронок скрылись из виду, хлопья слаженно разлетелись в стороны. Ветер озадаченно потянулся невидимой ладошкой к ближайшей игрушке. Взвизгнул, напоровшись на бритвы лопастей. Отпрянул.
С безопасного расстояния он смотрел, как неправильные хлопья с тихим жужжанием планируют над мертвым городом, будто выискивая… что? Что мог скрывать пепел пожарищ?
Чем бы ни закончились поиски, вскоре наблюдатели заложили вираж и набрали высоту. Подвывая от любопытства, ветер кинулся следом. Туда, где ночное небо бороздили стремительные и смертоносные машины.
Машины, в которые неинтересно швырять мокрым снегом. С которыми наперегонки — себе дороже. Неправильные хлопья втянулись в них, будто пчелы в ульи.
А сами машины изрыгнули огонь и грохот.
Руины в лохмотьях снежного савана безучастно молчали. Если бы ветер спросили, он шепнул бы, что там не осталось даже крыс. Зачем перемалывать каменное крошево?
Но машины, прицельно уничтожая сектор за сектором, не задавали вопросов. Они не нуждались в ответах.