Настоящая история мадам Баттерфляй

— Благодарю вас, Шарплесс-сан, — в восторге ответила Тёо-Тёо. — Это очень хорошее предложение! Я прямо сейчас пойду и поговорю с ней.

В итоге Шарплесс отвел ее в белый маленький домик, бывший скорее флигелем консульского здания, и представил миссис Синклер.

Дородная американская матрона с первого взгляда понравилась Тёо-Тёо, и она взволнованно ждала, когда Шарплесс объяснит американке, что она за небольшую плату готова учить девочек английскому.

Американка с сочувствием посмотрела на девушку: она знала всю историю Тёо-Тёо от Шарплесса и даже представить не могла, через что той пришлось пройти из-за ее соотечественника. Бедняжка, всего-то двадцати лет от роду!

Вслух же миссис Синклер сказала деловым тоном:

— Что ж, вам повезло, моя помощница выходит замуж, поэтому нам нужен кто-то вроде вас, чтобы учить самым основам английского.

Но Тёо-Тёо видела по мягкости во взгляде миссис Синклер, что та знает ее историю, понимает ее нужду и будет добра к ней.

Она отвела Тёо-Тёо в сторону, провела быстрый экзамен по английскому и, удовлетворившись, сказала:

— Хорошо, вы нас устраиваете! Приходите завтра в восемь утра и можете приступать.

— Спасибо, миссис Синклер, спасибо!

Тёо-Тёо пришла в такое возбуждение, что бегом побежала домой рассказывать о своем успехе Судзуки, позабыв, что служанка все еще не вернулась с шелковой фабрики. Впервые в жизни она получила приличную работу вне чайного дома или питейного заведения, и от этого ей было хорошо на душе.

Она надеялась, что постепенно вернется в приличное общество Нагасаки и однажды откроет собственное дело.

«Когда Дзинсэй вернется в Нагасаки, его мать должна быть преуспевающей и респектабельной деловой женщиной, а не гейшей из чайного дома, — думала Тёо-Тёо. — Тебе, сынок, никогда не придется играть на задворках Маруямы и терпеть девушек в баре, щебечущих над твоими золотыми волосами!»

Тем вечером Тёо-Тёо приготовила ужин и стала ждать возвращения Судзуки с фабрики. Она решила, что будет жить только для того, чтобы подготовиться к непременному возвращению сына на родину — только по этой причине судьба не дала ей умереть от дзигай. Тёо-Тёо давно уже не была так счастлива.

Она уже начала каждый вечер писать Дзинсэю, и связка ее писем росла с каждой неделей.

Не удовлетворившись этим, Тёо-Тёо решила взяться за Шарплесса и постепенно заставить его собирать для нее все доступные сведения о жизни ее сына в Америке и даже, если боги позволят, достать несколько фотографий. Она прознала, что Шарплесс был связан с Пинкертоном узами свойства через свою сестру Нэнси, приходившуюся Хелен тетей.

Шарплесс никогда ей об этом не рассказывал, но Тёо-Тёо узнала сама от болтливой миссис Синклер. Новость привела ее в тайный восторг: ведь при столь близком родстве для Нэнси естественно было бы периодически рассказывать брату о жизни мальчика, и она бы не заподозрила ничего предосудительного, если бы он иногда просил прислать его фотографию.

— Когда я начну учительствовать в миссионерской школе, Судзуки, ты бросишь работу на фабрике и твои руки заживут и снова станут красивыми, — сказала Тёо-Тёо, втирая в руки служанки масло с целебными травами.

Судзуки была благодарна госпоже за заботу, но покачала головой.

— Нет, я не брошу и не дам вам одной нести бремя наших расходов. Я слышала, что Кобаяси-сан, швея из портняжной мастерской в порту, ищет помощницу, так что я схожу к ней и попрошусь на работу. Думаю, нитки с иголками проявят больше милосердия к моим рукам, чем фабричный станок.

Тем вечером, после того как Судзуки заснула, Тёо-Тёо еще долго сидела за маленьким столом в гостиной, сочиняя письмо Дзинсэю.

Мой дорогой Дзинсэй, надеюсь, твой день был полон радости и смеха. Не могу перестать думать о тебе и надеюсь, что твой отец, или папочка, как ты его зовешь в Америке, скоро пошлет мистеру Шарплессу твою фотографию, чтобы я видела, как вырос мой малыш. Окаа-сан[14] завтра начнет преподавать английский в миссионерской школе, и все дети, которых я буду учить, станут напоминать мне о тебе!

Теперь я учительница английского, сынок, и я продолжу сама учить этот язык, чтобы мы могли поговорить, когда встретимся! Я знаю, ты к тому времени будешь уже большим американским мальчиком или даже молодым человеком!

Береги себя, мой Дзинсэй, я, как всегда, крепко прижимаю тебя к сердцу.