Настоящая история мадам Баттерфляй

Мой дорогой Дзинсэй, — было написано в нем на неуклюжем английском. — Я учусь готовить американскую еду, и скоро мы с Судзуки откроем здесь, в Нагасаки, американский ресторан. Я хочу стать успешной деловой женщиной, чтобы ты гордился своей окаа-сан, когда вернешься в Японию! В саду распустились, ожидая твоего возвращения, все цветы из семян, привезенных из Америки твоим отцом.

Эти слова убрали тяжесть с его сердца, убили одно за другим все сомнения. Кен понял, что принял верное решение, и внезапно все снова стало казаться правильным…

ГЛАВА 22

Из порта Нагасаки отбыли последние американские суда, военные и торговые, и ресторан Тёо-Тёо получил долгожданный отдых от потока посетителей, каждый вечер доводящих Тёо-Тёо, Судзуки и их помощницу Сэйко до полного изнеможения.

— Никогда не думала, что скажу это, но я рада, что мы не увидим эти толпы американских моряков до следующего корабля, — объявила Тёо-Тёо, горестно разглядывая свои огрубевшие руки, которые в бытность ее гейшей были такими белыми и мягкими. — Знаешь, Судзуки, я ожидала вполне достойный приток посетителей, но даже не представляла, что каждый вечер будет приходить столько народу! И хотя негоже жаловаться, что бизнес идет так хорошо, у нас всех минутки спокойной не было, и мы очень устали, Судзуки-сан. Возможно, нам даже стоит закрыть ресторан на несколько дней, чтобы отдохнуть. Взгляните на мои руки, мне нужно что-то с ними сделать, представь, что скажет Пинкертон, когда вернется сюда с Дзинсэем и увидит меня такой!

Судзуки не ответила, ей всегда было грустно и неуютно, когда Тёо-Тёо говорила о Пинкертоне и мальчике так, будто они были обычной семьей. Госпожа словно убедила себя в том, что Дзинсэй с отцом просто отправились в продолжительное путешествие по Америке и в конце концов обязательно вернутся домой в Нагасаки.

Судзуки знала о прогулках госпожи в порт, где та обводила взглядом горизонт в поисках приближающихся кораблей. И каждый раз возвращалась домой с опущенной от разочарования и печали головой, после того как среди сходящих на берег пассажиров не оказывалось Пинкертона и Дзинсэя. Судзуки чувствовала себя беспомощной, раз не могла ничего сделать, чтобы прекратить это бессмысленное ожидание в порту.

Видя, что служанка наблюдает за ней, Тёо-Тёо говорила решительно:

— Их не было на сегодняшнем корабле, но они обязательно будут на следующем.

Пару раз Судзуки попыталась осторожно напомнить госпоже, что Пинкертон теперь женат и Америка очень далеко. К тому же прошло почти шесть лет, так что, может быть, пора забыть обо всем и жить дальше.

Судзуки потрясло, с какой яростью обычно мягкая и сдержанная Тёо-Тёо с повернулась к ней, не сдерживая рыданий:

— Не говори так, Судзуки-сан, никогда не говори, что они не вернутся в Нагасаки! Я отказываюсь в это верить! Разве ты не знаешь, что я живу лишь ради этого? Чтобы воссоединиться со своим мужем и нашим сыном! Даже Шарплесс верит, что они вернутся, поэтому и передает мне фотографии Дзинсэя, когда получает их от своей сестры Нэнси, чтобы я следила за тем, как он растет, и смогла узнать его при встрече! Только это позволяет мне жить! Почему ты твердишь, чтобы я забыла своих мужа и сына, Судзуки? Ты мне как сестра, так оставь же мне эту надежду, чтобы я могла быть счастливой и жить дальше! Уж ты-то должна меня поддерживать. Неужели ты не понимаешь чувств матери? Наверное, нет, ведь ты никогда не была матерью! — воскликнула Тёо-Тёо с нехарактерной для нее жестокостью.

Тогда Судзуки наконец поняла, как сильно хозяйке нужна надежда, и с тех пор больше не заводила этот разговор.

Ради столь необходимого отдыха Тёо-Тёо закрыла ресторан на неделю, и они провели это время, с удовольствием ухаживая за своим «американским» садиком, который, пока был заброшен, превратился в буйные заросли травы и сорняков. Через несколько дней клумбы роз и других цветов, выросших из семян, привезенных из Америки Пинкертоном, вернулись к жизни благодаря нежной заботе Тёо-Тёо и помощи Судзуки. Они служили для Тёо-Тёо ниточкой к человеку, которого она любила и никак не могла забыть, потому что выросли из семян, посаженных им столько лет назад.

— Это хорошее знамение — то, что розовые кусты снова цветут, — объявила она Судзуки, когда они отступили на шаг, чтобы восхититься плодами своих трудов.

Тёо-Тёо надеялась, что, когда Пинкертон с Дзинсэем наконец вернутся и пройдут по гравиевой дорожке к дому, им приятно будет видеть цветущий сад во всем его великолепии. Она помнила, как любил Пинкертон розовые кусты, часто залетавших к ним птиц и ярких бабочек.