Настоящая ложь

В последующие недели Джул приобрела новый ноутбук, а старые два отправила в мусоросжигатель[44]. Она ходила в музеи и рестораны, заказывала стейки в тихих заведениях и бургеры в шумных пабах. Она любезничала с официантами. Болтала с книготорговцами и представлялась как Имми. Она общалась с туристами – людьми заезжими и временными – и иногда ходила с ними пообедать или в театр. Она чувствовала себя так, как, ей казалось, должна чувствовать себя Имми, – желанной повсюду. Она продолжала тренировки и питалась только тем, что ей нравилось. Во всем остальном она жила жизнью Имоджен.

В начале третьей недели своего пребывания в Лондоне Джул отправилась к Мадам Тюссо. Этот музей – известная достопримечательность, здесь можно увидеть вылепленных из воска звезд Болливуда, членов королевской семьи, звездных солистов популярных бойз-бендов с ямочками на щеках. В залах было не протолкнуться от шумной американской детворы и раздраженных родителей.

Джул разглядывала восковую фигуру Чарльза Диккенса, угрюмо застывшего на жестком деревянном стуле, когда кто-то заговорил с ней.

– Будь он сейчас жив, – прозвучал голос Паоло Вальярта-Беллстоуна, – непременно обрил бы свою плешивую голову.

– Будь он сейчас жив, – парировала Джул, – ему бы светила карьера телесценариста.

– Ты меня помнишь? – спросил парень. – Я – Паоло. Мы встречались летом на Мартас-Винъярде. – На его губах блуждала легкая усмешка. Старые джинсы и светло-оранжевая футболка. На ногах – стоптанные кеды. Джул знала, что парень увлекается пешим туризмом. – У тебя новая прическа, – добавил он. – Я даже не сразу тебя узнал.

Выглядел он привлекательно. Джул уже и забыла, какой он симпатичный. Зато помнила, как однажды поцеловала его. Густые черные волосы падали ему на лицо. Щеки были слегка обожжены солнцем, а обветренные губы чуть потрескались. Не иначе, катался на лыжах в горах.

– Я тебя помню, – сказала она. – Ты не можешь решить, что вкуснее – сливочная помадка или ириски, тебя укачивает на карусели, и, кажется, ты хочешь когда-нибудь стать врачом. А пока ты играешь в гольф, что скучно и нудно; путешествуешь по миру, что интересно; преследуешь девушек в музеях и подкрадываешься к ним, когда они замирают перед восковой фигурой знаменитого романиста.

– Мне только остается тебя поблагодарить, – рассмеялся Паоло, – несмотря даже на то, что комментарий о гольфе прозвучал довольно зло. Я рад, что ты меня помнишь. Кстати, ты читала его? – Он кивнул на фигуру Диккенса. – Меня заставляли в школе, но я забил.

– Да, читала.

– И какой роман тебе больше всего понравился?

– «Большие надежды».

– О чем он? – Паоло не смотрел на воскового Диккенса. Он не сводил глаз с Джул. В какой-то момент, пока она отвечала, он протянул руку и провел ладонью по ее предплечью. Этот жест показался ей слишком смелым – вот так прикасаться к ней, через несколько секунд после знакомства, пусть и повторного. Обычно она никому не позволяла таких вольностей, но против прикосновений Паоло почему-то не возражала. Он был очень нежен.

– Мальчик-сирота влюбляется в богатую девушку, – рассказывала Джул. – Ее зовут Эстелла. С юных лет ее учат разбивать мужские сердца, и, возможно, она сама не имеет сердца. Воспитывала ее сумасшедшая леди, которую когда-то бросили у алтаря.

– Так эта Эстелла разбивает мальчишке сердце?

– И не раз. Коварно. Эстелла просто не умеет ничего другого. Разбивать сердца – вот ее единственное предназначение в этом мире. – Они отошли от Диккенса и побрели в другой зал. – Ты здесь один? – спросила Джул.

– С другом моего отца. Я остановился у него на несколько дней. Он хочет показать мне город, только сам еле ходит. Арти Тэтчер, ты его знаешь?

– Нет.

– У него разыгрался радикулит. Он пошел отдохнуть в чайный магазинчик.

– И как ты оказался в Лондоне?

– Пеший туризм по Испании, Португалии, Франции, Германии, Нидерландам, снова по Франции. Потом добрался сюда. Я был с другом, но он уехал домой на Рождество, а мне не захотелось возвращаться, так что я решил остаться у Арти на праздники. А ты?

– У меня здесь квартира.

Паоло наклонился к ней, указывая куда-то вперед, в темноту коридора.

– Послушай, там дальше есть Комната ужасов. Сходишь туда со мной? Мне нужна защита.

– От чего?

– От этих восковых страшилок, вот от чего, – сказал Паоло. – Там тюрьма для самых опасных преступников. Я подсмотрел в путеводителе. Море крови и кишок.

– И ты хочешь туда пойти?

– Я обожаю кровь и кишки. Но не в одиночестве. – Он улыбнулся. – Так ты идешь защищать меня от узников этой психушки, Имоджен? – Они уже стояли в дверях Комнаты ужасов.

– Конечно, – сказала Джул. – Я смогу тебя защитить.

Никаких трех ухажеров в Стэнфорде у нее не было.

И нигде не было. Даже одного.

Джул не нуждалась в парне, да и вообще сомневалась в том, что они ей нравятся, как и в том, что ей нравится хоть кто-нибудь.

Они с Паоло договорились встретиться в восемь вечера. Она три раза почистила зубы и два раза переоделась. Брызнула на себя духами с ароматом жасмина.