Настоящая партнерша

В восемь часов мы с Джекстроу отошли в сторону, под защиту холма, и снова связались с Хилкрестом. Сердце у меня упало, когда я услышал мрачную новость: за последние двенадцать часов они не продвинулись и на две мили, видимо, при жестоком холоде (там, где они сейчас находились, температура была градусов на 30 ниже, чем у нас) довести восемь галлонов бензина до точки кипения, даже используя печки, паяльные лампы и все другие средства, которыми они располагали, было почти невыполнимой задачей, требовавшей уйму времени, так как их большой тягач «Сноу-Кэт» проглатывал слишком много очищенного бензина. Это все, что Хилкрест мог мне сообщить. Аплавник, с которым он переговорил часом раньше, не имел никаких новых сведений.

Мы с Джекстроу молча упаковали нашу рацию и вернулись к тягачу. Почти неизменная веселость Джекстроу, унаследованная от его эскимосских предков, казалось, совсем покинула его. Я еще никогда не видел его в таком состоянии. Теперь он редко разговаривал и еще реже улыбался. Что касается меня, то я чувствовал, что наша последняя надежда рухнула.

В одиннадцать часов мы завели тягач и направились по ущелью. Ведомый мной тягач медленно полз. Малер и Мари Ле Гард, укрытые всем, чем только было можно, ехали на вторых санях, а остальные шли пешком. Тягач был слишком широк, он занимал почти всю ширину узкой тропы, и если бы его занесло в сторону и он свалился в глубокую ледовую расселину, тянувшуюся вдоль нашего пути, то у тех, кто находился в кузове, не было бы никаких шансов на спасение.

Вначале все шло хорошо. Тропа, временами сужаясь до восьми-девяти футов, часто выходила на площадку, которую можно было бы назвать плоской равниной, и мы быстро продвигались вперед. К полудню я предупредил Хилкреста, что мы начали переход и поэтому пропустим один сеанс радиосвязи. Мы уже покрыли половину пути и вступили в самую узкую и самую трудную часть перехода.

И вдруг рядом с водительской кабиной оказался Корази-ни, машущий мне рукой, требуя, чтобы я остановился. Может быть, он окликал меня перед этим, но я ничего не слышал, кроме размеренного шума двигателя. И уж конечно, я ничего не видел, так как все они шли позади, а широкий кузов за моей спиной делал мое зеркальце бесполезным.

— Беда, док! — быстро выдохнул он, как только мотор замер. — Кто-то свалился в пропасть. Пошли, живо!

— Кто именно? — Я соскочил с сиденья, забыв про пистолет, который держал в дверном кармане на случай внезапной атаки в тот момент, когда я за рулем. — Как это случилось?

— Девушка из Германии. — Мы бежали туда, где ярдах в сорока позади кучка людей столпилась у края ледяной расселины. — Не знаю. Поскользнулась, оступилась... Ваш друг спустился туда за ней.

— Спустился за ней! — Я знал, что расселина, по существу, не имеет дна.— О Боже мой!

Я оттолкнул Брустера и Ливина, осторожно заглянул через край в голубовато-зеленую глубину, и у меня перехватило дыхание. Правее я увидел, что светящиеся стены расселины, покрытые от краев примерно на десять футов сверкающим бисером кристаллического вещества, похожего на сахарную глазурь, и отстоящие в этом месте не более чем на семь-восемь футов друг от друга, уходили в бездонную тьму, постепенно отдаляясь одна от другой и образуя нечто вроде широкой пещеры, величину которой трудно было себе представить. Слева, почти под нами, на глубине около двадцати футов, обе стены соединяла перемычка из снега и льда, футов пятнадцать длиной. Таких мостиков было много на всем протяжении расселины. На этой перемычке стоял Джекстроу, поддерживая правой рукой, очевидно, оглушенную падением Елену.

Не трудно было догадаться, как Джекстроу попал туда. Как правило, он был слишком осторожен, чтобы рискнуть приблизиться к расселине, не имея при себе веревки, и, уж конечно, достаточно опытен, чтобы довериться предательской снеговой перемычке. Но когда Елена сорвалась с тропы, она, должно быть, упала тяжело и неловко, вероятно, стараясь повернуться так, чтобы не повредить сломанную ключицу. И когда она поднялась на ноги, она была так оглушена, что Джекстроу, боясь, чтобы она не сорвалась с перемычки в пропасть, где ее ждала смерть, пошел почти на самоубийство, спрыгнув вслед за ней, чтобы поддержать ее. Даже в этот момент я спросил себя, решился бы я на такой поступок или у меня не хватило бы храбрости? Не думаю, что я смог бы поступить так, как Джекстроу.

— Вы целы? — закричал я.

— Кажется, сломал правую руку, — ответил он таким тоном, словно вел непринужденную беседу. — Пожалуйста, поспешите, доктор Мейсон. Этот наст вот-вот обрушится.

Сломанная рука, оседающая перемычка, и я в самом деле увидел, как от нижней поверхности арки, на которой он стоял с Еленой, отваливаются и исчезают в темной глубине куски льда и снега.