Настоящая принцесса и Наследство Колдуна

Год назад, когда Мутабор прибыл в Питер под видом виолончелиста Изморина, и держал ее в плену, он поначалу уговаривал Марго принять его сторону! Он хвалил ее музыкальные способности и даже… да, вот именно, даже брал за руки и говорил «какие у тебя замечательные руки!» Когда она отказалась помогать, Мутабор перешел к угрозам. С тех пор она постаралась забыть все это, но, стоило Инго и Филину вспомнить про пунктик Мутабора насчет учеников и их рук, как Марго осенило. Ну конечно! Мутабор, Притценау, Изморин — ведь это один человек. Простой безобидный жест, простая, обыкновенная фраза про руки — и все-таки это было колдовство! Так Мутабор отмечал тех, кого прочил себе в ученики и помощники. Тех, кого должен был послушаться Черный замок. Значит, решила тогда Маргарита, она тоже в этом списке, и надо рискнуть. Марго твердо сказала себе, что ради такой цели — поимки замка, без которого не добудешь молодильного яблока для Бабушки, — можно пойти и на обман. Потом она все объяснит Инго и остальным. У нее обязательно все получится и она вернется целой и невредимой…

… Ветер ударил ей в лицо с такой силой и злобой, что она едва не задохнулась. Следующий ураганный порыв чуть не сбил Маргариту с ног. В первое мгновение Марго испугалась, хотела было уцепиться за что-нибудь — и не смогла, потому что, едва она протянула руку, как стены, занавеси, двери, да что там, даже дверные ручки принялись выгибаться, ускользая и уклоняясь. Двери тронного зала захлопнулись, точно клацнули огромные челюсти. Ветер швырнул Маргариту в темноту. «Разобьюсь», — мелькнуло у нее в голове, но пол под ней почему-то спружинил. Маргарита с трудом поднялась на ноги, отряхнулась.

— Уговаривать будешь или сразу прикончишь? — сквозь зубы спросила она замок.

Марго очутилась в многоугольной комнате с зеркальными стенами, которые светились сами собой, все тем же мертвенным светом — серовато-лиловым, — и в каждом из них было по Маргарите, настороженной и бледной, со сжатыми кулачками. Потом зеркала подернулись дымкой, и через мгновение в каждом стало по коронованной Маргарите — на том самом троне, в игольчатой короне и чешуйчатом черном платье, воротник которого стоял вокруг ее головы, напоминая перепончатое крыло. Чтобы корона лучше сидела, зеркала сочинили Маргарите иссиня-черную прическу из длинных, причудливо уложенных прядей, перевитых нитками черного жемчуга.

— Значит, решил уговаривать, — стараясь сохранять хладнокровие, выговорила Марго, — Мечта-а-а, только, к сожалению, не моя.

Ей ужасно захотелось запустить в зеркала хоть чем-нибудь, но, кроме смартфона, ничего не нашлось, поэтому она вытащила скомканный носовой платок и швырнула его в ближайшее зеркало. Не докинула и тут же поняла, почему — помешали пышные бархатные рукава невесть откуда возникшего на ней платья, длинного, черного, в точности как в зеркале. Платье поблескивало и поскрипывало, потому что сплошь было расшито чем-то сверкающим и твердым, уж точно не стекляшками. Марго фыркнула и решительно рванула платье с плеча, пытаясь высвободиться. Бархат не поддавался, а жесткий корсаж норовил удушить. Прическа развалилась на длиннющие косы, от резкого движения они начали хлестать Маргариту по лицу и бокам. Каменья и жемчужины, украшавшие платье, градом застучали по полу.

— Да ну тебя, у меня во дворце свое Зеркало есть! И Сокровищница! — Маргарита понимала, что кричит замку ужасную чушь, и даже мельком подумала, что когда-нибудь потом еще посмеется над собой — мол, в такой ответственный момент не нашла слов получше. Но ей было все равно, главное, чтобы замок услышал. — Отцепись!

В зеркалах отчаянно извивались Маргариты в черных нарядах, и наряды эти все менялись и менялись. Марго почувствовала, как запястья ей стискивают тяжелые браслеты, а на горле с хищным щелчком замыкается холодное массивное колье. Откуда-то из-под потолка на нее беззвучно, как крупный черный снег, сыпались перстни и серьги, к ногам, змеясь, сползались ожерелья. Воздух заткала паутина черных кружев, какая-то мантилья не то шаль взвихрилась и обмотала горло, а волна драгоценностей тем временем поднялась Марго по щиколотки, отвратительно похрустывая под ногами, словно тысячи дохлых жуков.

«Неужели замок так и задушит меня этими дурацкими украшениями, и Инго никогда не узнает правду?!» — в отчаянии подумала Марго и опять выкрикнула:

— Ничего мне от тебя не надо!

Шорох и стук замерли.

Зеркала внезапно опустели. Потом погасли, и теперь едва светилось только одно, прямо перед Марго.

Замок пытается взять меня на измор, поняла Маргарита. Решил искушать и запугивать, пока я не сдамся, пока сознание у меня не замутится от отчаяния и усталости.