Настоящий джентльмен. Часть 1

Помню, как был пионером, и нашу советскую сиесту под названием «тихий час». После обеда все младшие отряды укладывали в постель. Строгие воспитатели ходили между кроватей, следя, чтобы никто не открыл глаз. Помню также, что за несколько лет таких «тихих часов» я так ни разу не заснул.

К нам в квартиру в Остии иногда захаживал знакомый ленинградец по прозвищу Одуван. «Одуван» — это одуванчик, только взрослый. Одуван был белобрысым и мечтательным молодым человеком, в голове его блуждали неотчетливые мысли. Он устроился в местный ресторан мыть посуду. Однажды в сиесту, когда ресторан был закрыт, а работники сели поесть, хозяин спросил Одувана — с каким соусом он хочет спагетти? «С молоком и сахаром!» — ответил Одуван, вспомнив, видимо, свое пионерское детство. Итальянцы были в отпаде, эта история долго потом ходила по Остии.

Пропавший штукатур

В среде эмигрантов все пытались как-то заработать, но, по моим наблюдениям, лучше всего чувствовал себя тот, кто умел что-то делать руками.

Соседа за стенкой звали Семен, Сема. По пятой графе в паспорте — еврей, по профессии штукатур. Крепкий мужчина лет пятидесяти. Жена, Галина Ивановна, русская, пионерка 30-х, комсомолка 40-х, женщина добрая, чувствительная, очень напуганная жизнью. Подозреваю, что за рубеж поехала только из-за мужа.

Галина Ивановна пришла к нам вечером вся в тревоге. Сема уехал с какими-то итальянцами в черных кожаных куртках и вот, не вернулся. Мы утешили ее как могли, сказали, что назавтра все будет хорошо.

Назавтра стало только хуже. Галина Ивановна весь вечер обильно плакала, утирая слезы скомканным платочком, причитая: «Где же ты, Семочка!» На третий пришла с утра. Мы устроили на кухне военный совет, составили план действий.

Я как человек на колесах, владеющий к тому же тремя сотнями итальянских слов, взял на себя полицию и больницы.

Итальянская полиция бывает двух видов, Polizia stradale — дорожная полиция, вроде ГИБДД, она ездит на небесно-голубых машинах и мотоциклах, в основном БМВ, и не вооружена. Пропавших людей она не ищет.

Другая полиция — карабинеры, жандармерия, ездит на мощных темно-синих «альфа-ромео», имеет на вооружении пистолеты Beretta 92, автоматы Beretta AR 70/90, ручные пулеметы FN Minimi. Конечно, в годы моей юности советские милиционеры тоже ходили с кобурой, но в ней обычно лежали бутерброды. А тут — такой арсенал.

«Видимо, все это неспроста», — подумал я, приехав в местный участок. Из дверей участка выбегали красавцы-мужчины с белыми кожаными портупеями через плечо, быстро садились в машины и с ревом исчезали, оставляя за собой запах паленой резины. Дежурный офицер терпеливо выслушал мою сбивчивую речь, но заполнять протокол не стал. «Подождем еще неделю, — сказал он, — быть может, ваш друг в гостях у какой-нибудь дамы». Эту теорию следствия я, понятно, не мог передать Галине Ивановне, и без того убитой горем.

На следующий день решил пойти по больницам, уехал пораньше — меня преследовала эта трагическая фигура немолодой женщины, вдруг оставшейся одинокой в незнакомой стране.

В Риме, в каком-то баре, достал телефонный справочник, в разделе «госпитали» насчитал более сотни названий. Удалось объехать только четыре больницы с отделом скорой помощи: Salvator Mundi Internationalе, Concordia, S. Giovanni Addolorata и Santo Spirito.

Семы не было нигде.

Я вернулся домой в Остию поздно вечером. Галина Ивановна уже не плакала, а сидела неподвижно, глядя в одну точку пустыми глазами. Я попросил у нее фотографию Семена и назавтра поехал в центр изучения иностранных языков, для которого я писал русский учебник с картинками. Там был цветной ксерокс, вещь для 1976 года весьма редкая. Начальство выслушало мой рассказ и разрешило напечатать 50 листовок. Эти листовки с изображением пропавшего без вести и описанием его личности я потом расклеивал по окрестным поселкам и городкам.

Тем временем Галина Ивановна, наслушавшись рассказов о зверствах итальянской мафии, уже смирилась со своей судьбой и мысленно похоронила мужа. Где он погиб и как? Почему его убили? Где он похоронен? Следующие дня два прошли в беспрерывном обсуждении.

По вечерам в Остии на местной почте, во дворе которой была круглая площадка с фонтаном посередине, собиралась эмигрантская толпа. Здесь сдавали и снимали квартиры, обменивались новостями, подыскивали нужного специалиста, скажем, автомеханика или штукатура. Я не исключал, что и Семен здесь мог искать себе работу, поэтому ходил и расспрашивал, искал ниточки, концы.

Штукатур — это, быть может, самая международная профессия, она с наглядной легкостью преодолевает самые сложные языковые и культурные барьеры. Какой бы передовой ни была техника строительства, последние штрихи обязательно наводит мастер штукатурки. Работа тяжелая, грязная, требующая навыка и физической силы. Синьоры, желающие есть? То-то.