Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

– «О», – сказал Байо, ударив по доске пальцем, – означает остановку сердца. Количество случаев остановок сердца, с которыми каждый из нас имел дело за этот месяц.

– Ты считаешь?

– А как же! «В» – это «выжившие». Количество людей, переживших остановку сердца.

– Прямо табло со счетом, – прошептал я себе под нос.

– «С» – это «смерти».

– А «Т»? – спросил я, уставившись на последнюю колонку, которая была пустой. – Тромбоз?

Байо засмеялся:

– «Т» – это категория, которую я придумал только на днях. Она означает «туалет». Это количество остановок сердца, случившихся, когда дежурный врач, которого вызывали, сидел в туалете. К сожалению, этот показатель так и остается на нуле.

Я моргнул:

– Погоди, что?

– Как ты можешь заметить, доктор Маккарти, – продолжил Байо, – в моих колонках «О» и «В» по одиннадцать галочек.

– Вижу. Одиннадцать остановок сердца – одиннадцать выживших.

– А колонка «смерти», как отчетливо видно, совершенно пустая.

У других врачей в списке соотношение выживших составляло чуть более 75 % – невероятный показатель по сравнению со средним по стране. Байо вместе с тем не было равных.

– Ты спас каждого.

Я стоял перед ним, пораженный.

– Неплохо, – похвалил я, рассчитывая вытянуть из него побольше.

– В этом году у тебя будут ситуации, много ситуаций на самом деле, когда ты будешь спрашивать себя, зачем пошел в медицину, – объяснил Байо. – За этот год весь твой энтузиазм иссякнет.

– Могу представить.

– Я хочу, чтобы ты запомнил этот момент, – сказал он, сдерживая улыбку. – Потому что видеть в графе «смерти» большой жирный ноль чертовски приятно.

– Запомню. Обязательно запомню.

В очередной раз мне не верилось, что всего годом ранее он был на моем месте. Как вообще я мог стать им? Я быстренько оценил, что каждый день узнаю от двадцати до пятидесяти новых фактов и обучаюсь одной процедуре. Если экстраполировать это на целый год, то получается целая куча знаний. Тем не менее года мне казалось явно недостаточно. Темп обучения постепенно замедлится, да и часть я непременно забуду. К тому же я просто не мог себе представить, чтобы все мои наставники были такими же одаренными, как талантливый доктор Байо.

– В работе врача падения будут низкими, – предупредил он. – Очень низкими. Немыслимо низкими. Но взлеты….

– Да?

– Взлеты будут приятными. Очень приятными!

Глава 12

Байо всплеснул руками, словно музыкальными тарелками:

– Ладно, хватит праздновать. Вернемся к работе. На чем мы остановились?

Я последовал за ним из ординаторской обратно к компьютерам.

– Ты сказал, что хочешь, чтобы я сделал кому-то гваяковую пробу.

– Ах да! На самом деле тебя ждут два развлечения. Забыл упомянуть про «З и С».

– «З и С»?

– Заболеваемость и смертность. Это совещание. Время от времени все отделение собирается вместе, и мы обсуждаем пациента, с которым кто-то сильно облажался.

Новичку в медицине может казаться, что ему сложно, потому что опыта еще мало. Однако, если ты решил стать врачом, проще не будет уже никогда.

Я сразу же подумал про Гладстона. Его случай, определенно, как нельзя кстати подходил для разбора на совещании, предназначенном для анализа медицинских ошибок. Интересно, наверху уже знали о том, что произошло? Я слышал про одну-две небольшие ошибки, сделанные другими интернами из моей группы, но ничего даже рядом не стояло с тем, что произошло с Гладстоном, – подробно рассматривать там точно было нечего. Мысленно я представлял, как кто-то держит папку с надписью «З и С», содержащую всего один листок бумаги, на котором описан мой идиотский просчет. Я не сомневался, что говорить будут обо мне.

Я, может, и мог утопить свои постоянные мысли о Гладстоне и чувство стыда от звонка Сотскотта в суматохе отделения кардиореанимации, но теперь был вынужден думать о том, как, вероятно, буду опозорен перед всеми коллегами. Что подумает Крутой? Может ли за всем этим последовать какое-то наказание? В животе забурлило. Интересно, услышал ли Байо?

– Господи, – пробормотал я.

– Все якобы анонимно, но мы, как правило, понимаем, кто в ответе. Страсти кипят, люди выходят из себя, эго оказываются раздавлены, – Байо сжал кулак. – Это трагедия с щедрой примесью непроизвольной комедии. Я всегда наблюдаю, как завороженный.

– Звучит ужасно.

Как он мог быть настолько надменным?

– Не переживай, – сказал он. – Я напомню тебе об этом позже на неделе. Теперь же вернемся к нашим текущим задачам.

– Да. Покажи, кому нужно провести ректальный осмотр. Я готов.

– Вот тебе реактив, – Байо протянул пузырек с проявителем, который нужно наносить на стул. В случае наличия крови коричневые каловые массы должны окраситься ярко-голубым.

– Спасибо.

– Нет, спасибо тебе.

Одна из медсестер похлопала Байо по плечу и что-то прошептала ему на ухо. Я нанес пару капель проявителя на палец: не хотел облажаться, когда буду делать это с образцом кала. Я почувствовал удачный момент, чтобы попробовать что-нибудь выпытать у Байо.

– Ты сказал, что падения в этом году будут очень низкими.