Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

У нас было тридцать секунд, чтобы извлечь из этой встречи какой-то урок, прежде чем вновь поддаться урагану жужжащих пейджеров и нескончаемых поручений.

– Первое, – продолжила доктор Шанель, – когда он заразился ВИЧ? Болеет ли он уже двадцать пять лет и успел пройти множество лечебных курсов или же, подобно нашей последней пациентке, подхватил вирус неделю назад и никак не справится с диагнозом?

Мне подумалось, что лучше было бы потратить это время на то, чтобы проконсультировать женщину, чей мир только что перевернулся с ног на голову.

– Второе, – продолжила Шанель, пока мы записывали, – какой у него уровень CD4-клеток. Это разновидность белых кровяных телец, которые уничтожают ВИЧ. Третье – вирусная нагрузка. Это количество копий ВИЧ в крови. В идеале, разумеется, вирусная нагрузка должна быть неопределяемой. Четвертое – факторы риска. Как пациент заразился ВИЧ?

Я неуверенно поднял руку, и доктор Шанель кивнула в мою сторону.

– Почему так важно, как именно пациент подхватил ВИЧ? – спросил я. – Как по мне, вирус либо есть, либо его нет. Как пациент им заразился, не особо должно нас волновать.

Шанель окинула взглядом группу:

– Кто-нибудь может ответить на вопрос доктора Маккарти?

Меган прочистила горло – возможно, чтобы подавить свой говор.

– Ну, – заговорила она, – у пациентов, заразившихся ВИЧ при внутривенном приеме наркотиков, чаще бывает гепатит С или эндокардит. Пациентов, заразившихся им в результате пассивного анального секса, следует проверить на рак прямой кишки.

Доктор Шанель улыбнулась. Мне стало любопытно, доводилось ли кому-то еще улыбаться после фразы «рак прямой кишки».

– Абсолютно верно.

Я быстро записал эту информацию, прервавшись один раз на мысль о том, какой сдержанной оставалась Ариэль, сообщая пациентке о ее ужасном диагнозе. Я бы не смог сделать это с такой же легкостью. Возможно, работая в консалтинге, она привыкла сообщать дурные новости. Может быть, ей было не привыкать заходить в комнату, разрушать чужие жизни и уходить.

– Хорошо. Пятое, – продолжила Шанель, – какие лекарства принимает пациент? Есть ли какой-то смысл в его курсе лечения? Наконец, шестое. Какие у него оппортунистические инфекции[64]? При ВИЧ у человека развиваются весьма необычные инфекции. На самом деле именно так вирус и открыли. В восьмидесятых годах в остальном у полностью здоровых гомосексуальных мужчин начали появляться…

«ОСТАНОВКА СЕРДЦА, ШЕСТОЙ ЭТАЖ, ЮЖНОЕ КРЫЛО! – завопил динамик, и у меня подкосились ноги. – ОСТАНОВКА СЕРДЦА, ШЕСТОЙ ЭТАЖ, ЮЖНОЕ КРЫЛО!»

Я оказался единственным из нашей группы, кто вздрогнул от неожиданности. Не так давно я смирился с тем фактом, что никогда не привыкну к этим кричащим, пронизывающим до костей объявлениям. Двое из нас сорвались с места, и я подумал о Байо, несущемся спасать очередного человека. Было странно больше не работать с ним. Мне стало любопытно, где он сейчас и кого обучает. Человек, научивший меня столь многому за такой короткий промежуток времени, теперь стал просто парнем, мимо которого я проходил в вестибюле, которого заставал во время обхода палат уплетающим кусок пиццы.

– Пожалуй, нам следует на этом остановиться, – заметила доктор Шанель, поправляя свой хвостик. – Сбор через двадцать минут.

Несколько минут спустя ординатор второго года, к которому меня приставили в инфекционном отделении, Эшли – новая Байо, – вернулась от пациента с остановкой сердца. У нее были невероятно высокие скулы, а говорила она возбужденно, вклинивая одни обрывки предложений посреди других. Если подумать, она была похожа на Дженнифер Лоуренс на «спидах»[65], разве что с более подходящими туфлями.

В то утро Эшли приветствовала меня словами: «Не делай ничего, предварительно не спросив у меня. Договорились?» Прежде чем я успел ответить, она принялась перечислять ряд задач, которые следовало выполнить до начала обхода. Градом посыпались поручения отвезти одного пациента на диализ, доставить пробирку с кровью в химическую лабораторию – быстрее, чем я успевал записывать, – после чего Эшли же стремительно отменила всю порученную мне работу, мотивировав это тем, что будет быстрее все сделать самой. Так стало происходить регулярно, из-за чего я начал считать себя бесполезным и представляющим потенциальную угрозу. Было очевидно, что наставник считает меня обузой – человеком, неспособным вводить в компьютер предписания, связанные с медицинским уходом за ВИЧ-инфицированными, или так же эффективно заполнять медкарты, как она. Наши непродолжительные беседы походили на диалог непослушного ребенка и рассерженной няньки. Друзья звали ее просто Эш, однако мне она велела называть себя Эшли. Из-за дистанции, намеренно установленной ею, мне было не по себе. Хотя мы и были очень разными людьми, я хотел с ней поладить. Я вообще хотел ладить со всеми.

– Где ты был? – спросила Эшли, проведя рукой по своим волосам оливкового цвета. – Ты должен приходить, когда у кого-то остановка сердца.

Я поднял глаза от своего блокнота:

– Я не знал.

Она бросила на меня пронзительный взгляд:

– Знай.