Nathan Bedford Forrest

В 1875 г. его воинственные наклонности угасли, и, похоже, он осознал, что его интеллект и промышленность лишь затянули его в пучину долгов и судебных тяжб. Двойной бревенчатый домик, в который он переехал из дома Фаррингтона, стоял на Президентском острове на реке Миссисипи, где он арендовал 1300 акров земли и договорился об их обработке с каторжниками; таким образом, его последним домом стал действующий тюремный работный дом . Единственной особенностью этого места, похоже, был вид с крыльца на набережную Мемфиса в четырех милях выше по течению. То, что осталось от его энергии, он направил на новое начинание, поручив своим рабочим расчистку полей к вегетационному сезону и заготовку древесины для зимнего рынка дров в Мемфисе. На улицах Мемфиса его иногда можно было увидеть в простой одежде фермера; однажды он был замечен за покупкой пары сапог для своего внука. Однако его нрав не смягчился. Под влиянием затянувшегося экономического отчаяния он мог даже ухудшиться. Сообщается, что он достал пистолет и пригрозил "пристрелить... как крысу" портного из Мемфиса, который позволил моли испортить костюм его одежды. Однако на следующий день он вернулся, чтобы пристыженно извиниться.19

Вероятно, в конце лета он встретил на углу улицы старого подчиненного, которого не видел много лет: Роли Р. Уайта, бывшего подполковника Четырнадцатой Теннессийской кавалерии. Они тепло поприветствовали друг друга, и Форрест спросил Уайта, чем тот занимался по призванию в постбеллумские годы. "Проповедую Евангелие Сына Божьего", - твердо ответил Уайт. "Что!" удивленно сказал Форрест. "Я думал, вы в Южной Америке или Европе. Расскажите мне о себе и своей работе".20

Годами ранее другой офицер-министр, служивший под его началом, встретил его в Мемфисе и напомнил ему о данном на войне обещании стать христианином, когда наступит мир; в тот раз, бросив взгляд на форму федеральных оккупационных войск вокруг них, он прорычал в ответ, что слишком много нехристианской работы еще предстоит сделать. На этот раз он попросил Уайта помолиться за него. Они вышли на улицу, зашли в угол салона одного из банков и встали на колени. Там Уайт помог ему совершить для себя обряд, который на протяжении пяти десятилетий он оставлял в основном женщинам своей семьи.21

 

34

И всякий, кто слушает сии изречения Мои и не исполняет их, уподобится человеку неразумному, который построил дом свой на песке:

И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и обрушились на дом тот, и он пал, и велико было падение его.

-Матф. 7:26-27

Вечером 14 ноября 1875 года преподобный Джордж Т. Стейнбек, служитель Камберлендской пресвитерианской церкви на Корт-стрит в Мемфисе, читал проповедь о притче о строителях из Нагорной проповеди Иисуса Христа. Как обычно, присутствовала Мэри Энн Форрест, но рядом с ней в этот вечер сидел ее муж. В этих стихах из Книги Матфея он увидел все увядшие плоды грандиозных предприятий своей жизни. По окончании службы он остановился у дверей церкви и подождал, пока Стейнбек выйдет и попрощается с паствой. "Он взял меня за руку, и мы вышли на тротуар", - вспоминал два года спустя священнослужитель, знавший Форреста четверть века. По словам Стейнбека, на тротуаре Форрест вдруг прислонился к стене, и его глаза наполнились слезами. "Сэр, ваша проповедь выбила из-под меня последнюю опору", - сказал он. "Я - глупец, который строил на песке; я - бедный несчастный грешник". Он выглядел "весь потрясенным", - вспоминает Стейнбек, который посоветовал ему изучить Псалом 51, чтобы найти духовное облегчение. На следующий вечер священник посетил его для беседы и молитвы, и после последней Форрест поднялся с колен и сказал, что чувствует себя "удовлетворенным". Все в порядке. Я уповаю на своего Искупителя".1

Вскоре после этого, когда его спросили, что заставило его внезапно отказаться от пожизненного уважительного непринятия веры, он ответил с юмором. "А что... все было очень просто", - сказал он. "Я был на своей плантации на острове, заболел, подумал, что пришел мой последний шанс, и воспользовался им!" В этом объяснении, вероятно, была доля правды. За месяц до своего признания Стейнбеку он неожиданно пропустил встречу своего старого подразделения Седьмой кавалерии в Браунсвилле; вместо него появился Вилли, которого, очевидно, послали вместо отца, и был выбран помощником главного маршала мероприятия.2