Нация прозака

Я не знаю, бегу ли я из-за того, что мне страшно, или мне страшно из-за того, что я бегу. Я задавала себе этот вопрос с тех пор, как только-только приехала в Гарвард, но ответ так и не нашелся. Стоило мне хоть на минуту остановиться – остановить бешеную гонку от пивной вечеринки до коктейльного приема, перестать пить, принимать наркоту, гоняться за одними парнями и бежать от других, – просто сказать хватит и засесть за книги по любому из четырех предметов в моем расписании, дать шанс «Илиаде» или «По ту сторону добра и зла»[153], то, может, мне удалось бы успокоиться? И наступила бы тишина, о которой я всю жизнь мечтала? Или я просто бы длила небытие, как и всегда, как не должна была делать теперь, очутившись в зачарованном краю, здесь, в американской мечте, в университете с названием до того оглушительным, что мне даже кажется временами, что одно его эхо могло бы забить эфир отсюда и до самой Австралии. А мне все не верится, что даже здесь, в этом университете, что наверняка больше, лучше и выше самого Бога Отца, я – это все еще я, полностью и безоговорочно. И да поразит меня Бог.

Все ведь должно было быть по-другому. Я должна была стать маленькой экзотической американской принцесской, блестящей студенткой, красавицей в очках, что читает Фолкнера и Фуко за своим секретером, в мансарде с деревянными полами, с гроздьями необычных растений и колокольчиков под потолком, а на стенах – цвета слоновой кости, краска местами чуть-чуть облупилась – постеры со звездами кино из сороковых, музыки из шестидесятых. А еще травяные чаи, и красивый средиземноморский кальян, и подушки с узорами пейсли, и восточные ковры на полу, и богемный салон прямо там, в моей непритязательной, милой квартирке. Я представляла футон с ярко-красным покрывалом, на котором я бы бесконечными ночами и ленивыми утрами занималась любовью со своим парнем, а он, кстати, вырос в Коннектикуте и прекрасно играет и в лакросс, и на гитаре, и на мне, и с таким вожделением, уважением и безоглядностью меня любит.

Где она, девушка с такой жизнью? Почему она так несчастна?