Национальность – одессит (СИ)

Гостиница была из четырех корпусов, ограждавших небольшой прямоугольный дворик, защищенный сверху стеклянной крышей. Наверное, потому и получила такое название. Начиная со второго этажа, вдоль внутренних стен шли открытые галереи, на которые выходили двери номеров. Вслед за Симоном, который тащил мой чемодан, а мы несли свои саквояжи, поднялись на третий этаж по крутой чугунной лестнице, закрученной вокруг толстой круглой каменной колонны, прошли по галерее и оказались возле номера тридцать один.

Открывая дверь большим ключом, к которому и брелок не нужен, незаметно не унесешь, юноша показал в дальний конец галереи и проинформировал:

— Туалет и умывальник там, но я принесу и ночную посудину. Если вдруг заблудитесь, покричите, я приду.

Совет показался мне смешным.

Юноша зашел первым, зажег спичку, открыл боковую дверцу стеклянного газового фонаря, прикрепленный к стене на высоте метра полтора и «сделал» свет. Судя по запаху, газ получали при конверсии каменного угля. Симон положил коробок со спичками на деревянную полочку под лампой. Напротив входа у дальней стены во всю ширину прямоугольного помещения стояла двуспальная кровать, застеленная двумя темными одеялами без пододеяльников, а сверху две подушки в желтых наволочках. Над кроватью на стене икона с девой Марией. Ближе к двери стоял деревянный комод с ровной крышкой, на который Симон переставил с каменного пола мой чемодан. Рядом в углу — табуретка с круглой дырой в сиденье, под которой пока нет ночной посудины. В номере, как я и подозревал, было так же холодно, как и на галерее.

Словно угадав мои мысли, юноша сказал:

— Сейчас сделаю жаровню и принесу.

— Две жаровни. Я доплачу. А мы пока сходим поужинаем, — решил я, отдав ему еще один франк. — Где здесь поблизости хороший ресторан?

— Вон там, — показал он на противоположный корпус, — через двор на первом этаже.

— Такой же хороший, как этот номер? — пошутил я.

Юноша улыбнулся и весело произнес:

— Нет, лучше!

Ресторан, несмотря на то, что находился на уровни земли и освещался четырьмя газовыми фонарями, казался подземным. Может быть, из-за арочного свода, сложенного из больших блоков ракушечника. Восемь столов, причем половина шестиместные, и стулья были дубовые, основательные, такими не подерешься. Пять были заняты, причем явно не приезжими, что меня порадовало. В отстойное место аборигены ходить не будут.

Официант с грубым, рубленым лицом, больше похожий на одесского биндюжника и одетый в белый фартук, как ходят в России половые в трактирах, принес меню в картонном переплете и предупредил:

— Если хотите со скатертью, то еще один франк.

В этом франке вся культура Франции.

— Хочу, — ответил я.

Лилиан предложила мне сделать выбор. Я остановился на закуске под названием клакрет или «Мозги ткача» (заодно узнаю, чего и сколько в черепе у представителей этой профессии), жареном каплуне, коровьем сыре сен-марселен, каннеле (местный вариант ром-бабы) и кофе для дамы. Вино заказал местное красное божоле-ново урожая прошедшего лета, продажа которого по закону Франции разрешена с третьего четверга ноября.

Официант постелил скатерть, расставил приборы и минут через десять подал вино и закуску. У ткачей вместо мозгов творог, смешанный с белым вином, оливковым маслом, луком-шалотом, чесноком и, скорее всего, еще чем-то, что я не смог вычленить. Как ни странно, это блюдо хорошо шло под молодое вино, абсолютно не терпкое, с насыщенным малиновым вкусом. Каплун — он и в Лионе каплун. Сыр подали в специальных глиняных темно-коричневых сырных тарелках диаметром с блюдце и ровными бортика высотой сантиметров пять. По структуре похож на густой крем и такой же нежный. Каннеле с хрустящей корочкой и пористой, карамельной серединой мне тоже понравились. Все эти удовольствия обошлись нам всего в шесть с половиной франков, плюс за скатерть и полфранка на чай, чему официант, не избалованный, видимо, аборигенами, очень обрадовался.

На обратном пути немного поплутали, потому что я повернул налево, а не направо, и направились к двери в другой корпус, похожей на нужную мне, но быстро понял ошибку, вернулся к входу в ресторан и оттуда проложил правильный курс. В номере было тепло и пованивало гарью, благодаря двум жаровням — прямоугольным железным ящикам на ножках с круглыми отверстиями в верхней крышке, заполненным дотлевающими древесными углями. По мне лучше угореть, чем замерзнуть.