Национальность – одессит (СИ)

У француженок четкое отношение к своему телу и деньгам: ничего не дается даром, так что, если разрешила, чтобы на тебя потратились, надо отработать, иначе больше ничего не получишь. Лилиан легла со мной в постель как-то буднично, без стеснения, как делает жена после нескольких лет совместной жизни. Я был уверен, что она давно уже, как говорят французы, закинула чепчик за мельницу, поэтому, когда решил завести ее по-быстрому двумя пальцами, отстреляться и заснуть, был удивлен, наткнувшись во влагалище на податливое препятствие. Или французская провинция все еще не сдается, считая девственность частью приданого, или девушке просто не повезло встретить напористого парня. Пришлось перестраивать свои планы, действовать медленно и нежно. Меня ведь запомнят на всю жизнь в отличие от многих следующих. Когда делал очень приятно, Лилиан, не сдерживаясь, радостно стонала, а кончая, выгибалась всем телом, прилипая к моему, и часто и нежно колотила меня теплой ладошкой по спине, как кролик лапкой.

— О-о-о! — протяжно и счастливо выдала теперь уже женщина, когда я, уставший и удовлетворенный, перевалился с нее, после чего полезла целоваться, обслюнявив мне все лицо.

Проснулся я до звонка будильника. Сказывался сдвиг на два часовых пояса. В номере было темно и холодно. Утренний столбняк рвался в бой, мочевой пузырь требовал немедленно отправиться в туалет, а другие органы советовали не высовывать даже нос из-под одеяла. Лилиан тоже не спала и, как догадываюсь, решала подобные проблемы, кроме первой. Я обнял ее, теплую и податливую, поцеловал в губы, приласкал торопливо и вошел в миссионерской позе, чтобы член загибался и надавливал на клитор, обхватил женщину в районе талии, взявшись левой рукой за запястье правой, ладонью которой, нажимал на теплую попку, подсказывая, что делать, и задавая темп. Послушная ученица быстро поняла, что от нее требуется, подмахивала с энтузиазмом неофита. Улетела немного раньше меня, поколотив лапкой. Потом хотела приласкаться, но мой мочевой пузырь дал понять, что он за себя и меня не отвечает, а разгоряченное тело уже не боялось никакого холода, поэтому, чмокнув Лилиан в щеку, я на ощупь добрался до ночной посудины — высокому и широкогорлому глиняному кувшину под табуреткой, наполненному водой, судя по звукам, наполовину. Отливал сидя, чтобы не забрызгать весь номер. После чего опять-таки на ощупь нашел спички и зажег газовую лампу. Ее свет выпнул из номера романтику.

Я собрался было вернуться в теплую постель к теплой женщине, но тут затрезвонил будильник. Лилиан сразу встала, начала натягивать узкое платье, напоминая извивающуюся змею. Воспользоваться при мне ночной посудиной постеснялась, пошла, накинув пальто на плечи, в туалет — три кабинки с дверьми, закрывавшимися на крючок, и дырками в полу. Всего два года моей жизни назад, до перемещения, такой вариант казался мне верхом прогресса, да и при советской власти шел на «ура», а сейчас нос ворочу.

На вокзал нас привезла карета за полчаса до отправления поезда на Анси. Я купил в кассе первого класса два билета: для Лилиан в одну сторону, для себя в другую, после чего пошли в кафе, расположенное в здании вокзала, который называется Перраш. Зал был небольшой, уютный и обогреваемый камином, в котором потрескивали дубовые дрова. Рядом с ним был двухместный столик без скатерти, за которым мы и позавтракали по-быстрому, выпив чай с круассанами.

Прощаясь с Лилиан у ее вагона, сказал ей:

— Жди телеграмму.

Мы договорились, что, как только закончу дела в Женеве, приеду в ее город, покатаюсь там на лыжах. Все равно горнолыжных курортов пока нет, даже название Куршавель никому ничего не говорило, да и как лыжник я не ахти, так что покатаюсь в Анси в компании Лилиан, а потом отвезу ее в Париж, помогу устроиться на работу. Мы в ответе за тех, кому сломали.

84

Швейцария во все времена отличалась тем, что свято чтила традиции, но при этом быстро внедряла в жизнь все новшества. Не знаю, как на окраинах, а в центре города улицы были вымощены брусчаткой, фонари электрические. В четырехэтажной плюс мансарда «есенинской» гостинице «Англетер (с фр. Англия)» в двухкомнатном — спальня и гостиная — номере был телефон, ванная с горячей водой и унитаз. Стоил он семь с половиной франков в сутки. Поскольку швейцарский франк сейчас равен французскому, меня предупредили, что везде можно расплачиваться валютой любой из этих стран. Гостиница расположена на набережной, из окон номера видно Женевское озеро.

Помывшись, побрившись и переодевшись, я спустился в отельный ресторан тоже с видом на озеро. Столики застелены белыми скатертями с двумя парами широких серых узорчатых полос, пересекающихся под прямым углом. Был полдень, но в зале пока пусто. Официант в черном фраке — мужчина лет тридцати, подтянутый и серьезный, как новобранец на утренней проверке — принял меня за баварца и поздоровался на немецком языке, но после того, как я ответил на французском, перешел на этот язык.

Получив довольно толстое меню в темно-коричневом переплете, я спросил: