Национальность – одессит (СИ)

О получении лестного приглашения рассказал Вероник и коллегам. Первая взвизгнула от радости, а потом пригорюнилась, когда я объяснил, что свободные вакансии появляются в Санкт-Петербургском университете раз лет в десять. К тому времени мы будет жить в Швейцарии. Коллеги, наверное, позавидовали молодому и шустрому, но вида не подали. Кто-то из них поделился этой новостью с ректором Левашовым.

Однажды мы пересеклись с Сергеем Васильевичем в коридоре учебного корпуса, и он тоном обиженной девицы, заподозрившей ухажёра в неверности, поинтересовался:

— До меня дошли слухи, что вас переманивают в Санкт-Петербургский университет. Так ли это?

— Да, но я пока не принял решение, — сказал ему не всю правду, чтобы больше ценил.

— И не делайте это. Заслуженный профессор Клименко сказал мне, что ему уже трудно служить, годы берут свое, поэтому по окончанию весеннего полугодия уйдет в отставку. К тому времени у вас уже будут необходимые два года стажа в должности экстраординарного профессора, поэтому займете освободившееся место ординарного, — сделал ректор щедрое предложение.

Положительное решение экзаменационной комиссии авиашколы было отослано в Санкт-Петербург в представительство Международной воздухоплавательской федерации «Императорский Всероссийский аэроклуб». Почти через два месяца мне вручат присланный из столицы синий, картонный, складывающийся сертификат соответствия, внутри на правой стороне которого моя погрудная фотография, печать, захватывающая левый нижний угол ее, и левее «Подпись пилота» (мои каракули), а справа шапка с названием МВФ «сим удостоверяющей, что (имярек), родившийся в гор. Одесса в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, православный, получил звание пилота-авиатора, дата, подписи председателя и секретаря, номер шестьдесят два».

Я заказал на вечер трактир «Неклюдов и сыновья», расположенный неподалеку от старой школы, куда приглашу всех, причастных к воздухоплаванию. Шампанского выставил столько, что потолок был весь в отметинах от пробок. Народ потребовал чего-нибудь покрепче — и получил коньяк и водку. К ночи я убедился, что рожденный летать умеет ползать.

Не обошлось без мордобоя. В трактир затесался некто Уточкин Сергей Исаевич, тридцатишестилетний тип плотного сложения с темно-русыми волосами, зачесанными на пробор посередине, и четырехугольным туповатым лицом с трехдневной щетиной. Он вертелся возле школы, выпрашивая разрешение полетать на халяву или деньги на наркоту, но ему отказывали, потому что был негативом Артура Анатры. Если бизнесмен добивался во всем успеха, то Уточкин, тоже занимаясь десятком дел сразу, перепробовал себя во всех видах спорта, побывав велосипедистом, мотоциклистом, автомобилистом, полетав на воздушном шаре и одним из первых в России на аэроплане, причем два года назад был очень популярен, устраивая чёсы по стране, где собирал деньги с любопытных, взлетая на несколько минут, вместо трех-пяти заявленных продолжительных полетов с пассажиром, ни в чем не добиваясь успеха, всегда оказываясь вторым, третьим и т.д., но при этом выпендривался, как первый. В придачу разбил два аэроплана, сильно покалечился и подсел на кокаин и гашиш. Уточкин был из тех, кто живет, чтобы находиться в центре внимания любой ценой, платить которую обязаны другие. Его жалели, как бывшего коллегу, подавали на выпивку и наркотики, но к аэропланам не подпускали. Вот и на моей вечеринке он, напившись, начал орать, что самый лучший в мире пилот, и оскорблять других матерно. Сперва пытались угомонить его по-хорошему, а потом наши техники и мотористы, ребята простые и обожающие инструкторов и учеников школы, вломили горе-пилоту от души и вышвырнули на улицу. Очередной его полет закончился падением мордой в грязь. Днем изрядно лил дождь, словно знал, что надо подготовить посадочную полосу для такой неординарной личности.

143

В прошлом году министр народного просвещения Кассо Лев Аристархович выдвинул идею проводить защиту диссертаций в заграничных университетах: Берлинском, Карлсруэйском, Тюбингенском и Парижском. Это при том, что иностранцы признавали, что даже российские магистерские на уровне или выше тамошних докторских. Император в этом году подписал данный указ. Не знаю, чем руководствовались эти болваны, но явно не заботой об отечественной науке. В итоге деньги потекли на содержание иностранной профессуры, которая не шибко заинтересована в увеличении количества конкурентов. В российских университетах и так не хватало преподавателей, а по мере убытия старых кадров недостача будет увеличиваться.