Национальность – одессит (СИ)

Мы перекинулись с подполковником парой слов. Я сообщил, что являюсь прапорщиком артиллерии в запасе, отслужив год вольноопределяющимся, чем значительно повысил свой статус в его глазах и еще трех офицеров, заканчивавших курс обучения. Они все служили в разных воинских подразделениях, размещенных в городе и окрестностях. Написали рапорта о желании освоить новую военную профессию, и им дали разрешение отсутствовать на службе пять месяцев с сохранением зарплаты и зачетом выслуги. Сейчас офицер может взять отпуск только на месяц раз в год или на два раз в два года. При более продолжительной отлучке, которая возможна по разным причинам, деньги не платят, выслуга не идет, должность отдают другому, и по возвращению надо будет ждать, когда освободится такая же.

День выдался холодноватый, но с легким ветром, поэтому курсантам разрешили полетать. Из ангара выкатили «брелио-11» версии два-бис и два «антуанетт-7».

Первый был более старой моделью. Размах крыльев с деревянной, обтянутой снизу тканью, покрытой лаком, из-за чего имела желтоватый цвет, и длина были почти одинаковыми — около семи метров. Каркас прямоугольного сечения из сосны. Обшита фанерой только передняя часть, где установлена стальная моторама с семицилиндровым звездообразным двигателем мощностью пятьдесят лошадиных сил, двулопастным винтом длиной два метра тридцать сантиметров и шасси с двумя колесами. В хвостовой части только костыль. За двигателем располагались баки с топливом и касторовым маслом, а за ними два кресла рядом для пилота (справа) и пассажира. Рулем высоты управляли с помощью длинной рукоятки, рулями направления — педалями, поперечное управление — специальной рукояткой, изгибавшей задние части крыльев одновременно в разные стороны — вверх-вниз (гошение), двигателем — простой дроссель, регулировавший подачу топлива. В кабине установлены спидометр, тахометр и авиагоризонт. Разгонялся в воздухе километров до восьмидесяти. Из-за расположения сидений в ряд его использовали для натаски начинающих учеников.

«Антуанетт-7» более свежая модель и при этом более медленная. Длина одиннадцать с половиной метров, размах крыльев двенадцать и восемь. Корпус почти треугольного сечения, полностью обшитый фанерой. Двигатель восьмицилиндровый V-образный мощностью тоже пятьдесят лошадей, но разгоняющий всего километров до семидесяти. Управление похожее, приборы те же. Хотя сидений два, расположенных одно за другим, летают по одному, потому что с пассажиром плохо отрывается от земли, только против сильного ветра, и набирает высоту.

Пилоты в кожаных шлемах, куртках и очках. Шиком считаются пошитые в Швеции. Там знают толк в сильных сырых ветрах. На мне такие же, только новенькие, купленные сразу после зачисления в школу и сегодня надетые впервые. На шее длинный шарф. Это не понты, а суровая необходимость, потому что время от времени надо вытирать очки, которые заляпывают капли масла, топлива и прочая грязь. Касторовое масло создавало и второе неудобство. При продолжительном полете оно срабатывало, как слабительное. Так что пилот, выпрыгивавший из только остановившегося аэроплана и рысью скакавший к ближнему сортиру, снимая на бегу штаны — суровая реальность.

— Слетаем? — спросил меня инструктор Хиони.

— Запросто! — согласился я.

Я занял место справа и на уровне вдруг ожившего инстинкта поискал, как в автомобиле, ремень безопасности, но не нашел.

— Мы не пристегиваемся, — проинформировал, догадавшись, пилот.

— Трусливые французы требовали, — произнес я в оправдание.

Двигатель запускался вручную в прямом смысле слова.

— От винта! — предупредил один из учеников и резко толкнул лопасть винта, успев убрать руку, когда он завертелся. Два техника придержали хвост, не давая аэроплану двигаться, дожидаясь, когда двигатель прогреется, и отпустив, когда пилот добавил оборотов и махнул рукой. «Брелио-11» покатился по земле, подскакивая на кочках, причем, как мне показалось, по очереди то левым, то правым колесом. Я увидел, как инструктор Хиони потянул на себя рукоятку управления рулями высоты, и вскоре аэроплан перестало трясти, потому что незаметно оторвался от земли. Набирали высоту медленно, неохотно. Я понимал, что уже летим, но земля была очень близко. Это был самый неприятный момент полета.

Постепенно мы поднялись выше, и я успокоился. В лицо дул холодный ветер, малость обжигая. Такое впечатление, что едешь на мотоцикле. Благодаря очкам, глаза не слезились, и я принялся рассматривать Одессу с высоты. Совершено другой город. Найдя знакомый ориентир — Пантелеймоновский храм, определил дачу «Отрада», но дом со своей квартирой вычленить не смог.

— Попробуешь поработать рулем высоты? — крикнул мне пилот Хиони.

— Да! — кивнув, крикнул я в ответ.