Национальность – одессит (СИ)

Обучение проходило в большом брезентовом ангаре, где стояли французские монопланы — три новые двухместные, привезенные на пароходе и собранные здесь с месяц назад, два «Антуанетт-семь» и один «Блерио» — и расположенном рядом каменном здании, где были кабинеты директора и преподавателя, большая комната с двумя тренажерами — местом пилота и рычагами и педалями для управления рулями намного меньшего размера, чем оригинальные, и аудитория с шестью школьными партами в два ряда и черной доской на стене. Впрочем, теорию почти не преподавали, потому что сами не знали. Пришлось мне вспоминать, что знал о воздухоплавании, и учить учителей и других учеников, которых в то время было еще пять, уже заканчивавших курс. Сказал, что прочитал в разных журналах, французских, английских и американских, забыл названия и куда подевал их, потому что не собирался учиться на пилота. Убедившись, что я знаю хоть что-то, преподаватель-инструктор Владимир Николаевич Хиони — двадцатидевятилетний одесский грек, невысокий, худощавый, с копкой густых волнистых черных волос на голове, широкими и длинными усами, параллельными горизонту, темно-карими глазами и оттопыренными ушами, закончивший во Франции на деньги Артура Анатры летную школу «Антуанетт» и получивший лицензию за номером двести пятьдесят (во всем мире летчиков сейчас сотен шесть) — тут же позвонил своему покровителю и сообщил об обнаружении уникального типа, университетского профессора, который знает о воздухоплавании больше, чем все вместе, с кем он когда-либо имел дело. В итоге через день, чтобы я успел изготовить наглядные пособия, мне пришлось прочитать лекцию для всех, причастных к авиашколе.

Артур Антонович Анатра прибыл на красном праворульном «роллс-ройсе». У автомобиля была черная кожаная крыша и лобовое стекло, а также переднее, боковые и заднее в двухместной кабине для пассажиров. Шоферу в кожаных шлеме, куртке и штанах, зачем-то нацепившего большие очки, защита от ветра с боков не полагалась.

Когда инструктор Хиони представил меня владельцу школы, тот узнал и удивился:

— Вы уже профессор университета?!

Разведя руки в стороны и подняв плечи, я произнес виновато:

— Так получилось…

Он засмеялся, дружески приобнял меня за плечи и повел к зданию школы со словами:

— Друг мой, я был уверен, что вы добьетесь этого, но не ожидал, что так быстро!

В аудиторию набились все причастные к авиационной школе, пришлось даже дополнительные стулья принести и поставить в проходах и у двери. Я развесил на стене плакаты со схемами и рисунками будущих самолетов, которые вызвали наибольший интерес.

— Возможно, я буду говорить что-то, что вы уже знаете. Не перебивайте, пожалуйста, чтобы не сбился с темы. Когда закончу, отвечу на все ваши вопросы, — начал я лекцию.

Рассказал все, что знал о влияние ветра и погоды, аэродинамике, глиссаде, «коробочке» — полетах по прямоугольнику над аэродромом, о двигателях толкающих (расположенных в корме) и тянущих (спереди), КПД которых выше, и предсказал, как, по моему мнению, будут развиваться самолеты: монопланы с одним-двумя-четырьмя винтами на носу или крыльях, закрылки, элероны, киль с рулем направления и стабилизаторы с рулями высоты на хвосте, закрытые кабины пилотов, а когда поятся мощные двигатели, начнут делать из алюминия с корпусом, как в гондолах дирижаблей, и будут так же перевозить пассажиров и грузы. Мои пророчества слушали с горящими глазами. В помещении собрались люди, помешанные на воздухоплавании. К тому же, это сейчас самая модная профессия, даже круче, чем шофер.

Затем я долго отвечал на вопросы, которых было много и почти все о будущем. Настоящее не очень интересовало их. Отвечал, как умел, стараясь не забегать вперед слишком далеко, иначе сочтут трепачом. Чтобы мои слова звучали правдоподобнее, сказал, что уже летал в качестве пассажира в Париже, не уточнив, когда это было и на каком самолете. В двухпалубный «аирбас» с четырьмя турбореактивными двигателями и восьмьюстами пятьюдесятью пассажирами на борту они не поверят.

По окончанию лекции слушатели разбились на группки и продолжили обсуждение того, что услышали, а Артур Антонович Анатра подошел ко мне, похвалил и сделал щедрый жест:

— Я решил вернуть вам деньги за обучение. Вы заплатили своей лекцией. Это лучшее, что я слышал об авиации за все время!

— Для меня триста рублей тоже не проблема, — попробовал отказаться я. — Вторую половину заплатила редакция газеты «Одесские новости», как гонорар за цикл статей о вашей школе, обучении в ней.

— Так вы будете еще и продвигать воздухоплавание в народ?! Тогда с вас ни копейки! Завтра же вам вернут всё! — решил он.

140

Когда я приехал на занятие, разминувшись по пути с электрическим трамваем, который с прошлого года начал ходить и мимо дачи «Отрада», начальник школы Харлампий Федорович Стаматьев, подполковник, заместитель командира Одесского батальона морской пехоты, вручил мне три «катеньки» от господина Анатра. Я не стал выпендриваться, взял их.