Национальный состав Красной армии

О «крайних неудобствах» сложившейся ситуации, главным среди которых было «отсутствие войскового штаба, объединяющего деятельность национальных частей», весной 1925 г. начальнику Штаба РККА С.С. Каменеву сообщал председатель СНК Узбекской ССР Ф.Г. Ходжаев[527]. При Реввоенсовете Туркестанского фронта в инициативном порядке был создан и в середине 1920-х гг. функционировал отдел нацформирований, штат которого насчитывал 10 работников[528].

С преждевременной смертью большого энтузиаста нацформирований М.В. Фрунзе процесс их институционализации замедлился. Национальный сегмент РККА продолжал развиваться в русле общегосударственного курса на коренизацию. Отметим, что и сама коренизация, охватившая широкие массы во всех национальных окраинах, также не получила общего руководящего органа, а элементы управления коренизационной политикой были распределены между несколькими центральными ведомствами[529], что роднит ее с нацформированиями. Национальные формирования до момента их упразднения в 1938 г. так и остались в промежуточном, «беспризорном» состоянии.

5.2. Национализация частей Красной армии и реализация пятилетней программы развития национальных формирований (вторая половина 1920-х гг.)

Решения XII съезда РКП(б) дали толчок не только дискуссиям вокруг национальных воинских формирований, но и непосредственному созданию или переформированию национальных частей из номерных, еще до утверждения официальной программы нацформирований. Три соединения Кавказской Краснознаменной армии (ККА) – Армянская, Азербайджанская и Грузинская стрелковые дивизии – существовали фактически со времени установления советской власти в Закавказье в 1920–1921 гг.[530] Они же стали первыми национальными соединениями РККА послевоенной формации и к октябрю 1923 г. насчитывали в своем составе до 8 тыс. человек[531]. В июне и июле 1923 г. Реввоенсоветом СССР были приняты решения о «проведении предварительных мероприятий» для развертывания нацформирований в Туркестане, Дагестане и дальнейшем развитии нацформирований в ЗСФСР[532]. Осенью 1923 г. 2-я Тульская территориальная стрелковая дивизия решением РВС СССР была переименована во 2-ю Белорусскую территориальную; началась ее белорусизация (приказ РВС СССР № 2653)[533]. 3 марта 1924 г. решением Президиума РВС СССР норма численности нацдивизий ККА была увеличена в полтора раза – до 12 тыс. человек; формируется 2-я грузинская стрелковая дивизия[534]. Украинизация четырех дивизий на территории Украины была запущена весной 1924 г.[535] Формируется несколько национальных военных школ. В течение 1924 г. различные конкретные вопросы национальных формирований еще 13 раз рассматривались на заседаниях РВС СССР.

К окончанию 1924 г. национальные воинские части имелись в Закавказье, на Украине, в Белоруссии, Дагестане, Якутии, Крыму, Хорезме и Бухаре[536]. В духе разворачивавшейся коренизации представлялось, что национальные формирования могут и должны охватить все вооруженные силы, где только встречаются нерусские военнослужащие. Например, в декабре 1923 г. на Политбюро ЦК РКП(б) обсуждался вопрос об увеличении ассигнований военно-морскому ведомству для организации нацчастей[537].

Однако первоначально формирование нацчастей велось без общего плана. Как справедливо отмечал М.В. Фрунзе, вплоть до конца 1924 г. работа по национальным формированиям «производилась от случая к случаю, в зависимости от давления с мест, не имея ни твердых основ, ни явно выраженного перспективного плана»[538]. По его словам, «создание национальных формирований шло, главным образом, по инициативе низов (командования округов и правительств отдельных национальных республик)»[539]. По мнению Фрунзе, первые шаги, сделанные в области национального военного строительства, не решали вопроса подготовки резервов из национальных кадров: «Эти национальные формирования охватывают далеко не все республики, а в пределах отдельных республик – не все могущее быть привлеченным к военной службе, население»[540].