Научи меня мечтать!

А что же касается его полнейшей невозмутимости, то и в ней замечательным было то, что она позволяла всем его подчиненным чувствовать себя как за каменной стеной. Он всегда знал, что ответить, у него всегда все сходилось идеально — и точно в срок — и не случилось за все время ни одной накладки. Всегда все было в полном порядке — он вообще его любил. Его костюм был в порядке, его рабочее место, его мысли — все там было разложено, казалось, по полочкам, ничего не путалось и использовалось только кстати. И, казалось, он был последним из тыньчжиан, кто мог бы предаться панике или нерву. Даже если бы вдруг объявили о падении разрушительного метеорита или еще каком-нибудь надвигающемся бедствии, ни одна мышца на его лице не дрогнула бы, и он принялся бы как ни в чем не бывало невозмутимо и проворно[29] раздавать очередные указания, которые бы все безоговорочно принялись исполнять на веру, даже если б он не стал объяснять, зачем и для чего совершается то или иное действие, и которые в итоге несомненно привели бы к спасению планеты. Но проверить это никогда не представлялось возможным: на Тыньчже уже много веков не случалось никаких катаклизмов и экстренных ситуаций — вот и славно! — поэтому оставалось только довольствоваться подобным предположением и пребывать в уверенности, что оно оказалось бы правдивым.

Всю свою невозмутимую энергию Элрой направлял на папки, бумаги, печати и, разумеется, подчиненных.

Он напоминал заведенный автомат, всегда запрограммированный на выдачу вежливых холодных улыбок и дельных советов, и крутился как белка в колесе, выполняя свою программу.

Особенно по утрам.

В середине дня, после того, как всем нужным людям были переданы все нужные сведения, отданы все необходимые поручения, оставлены напоминания и документы для доработки, сортировки и чего-нибудь еще, иногда находилось время и для отрешенного от суеты одинокого заточения в собственном кабинете. Подобные отшельнические посиделки превратили Элроя в первоклассного складывателя оригами. Элрой вне всяких сомнений завоевал бы первый приз в запуске бумажных самолетиков, а лягушки его побили бы все рекорды по прыжкам в длину. Он постоянно совершенствовался. В конце концов, каждому же требуется самовыражаться. Только талант этот так и остался не замеченным остальными: поделки свои Элрой очень удачно успевал прятать при малейшей угрозе приближения кого бы то ни было. А то ведь слишком много талантов будет на одного человека, не находите?

Но это случалось достаточно редко.

Чаще, гораздо чаще[30] Элрой являлся главным украшением мрачных бесконечных коридоров большого старинного здания Администрации, и, надо сказать, очень их оживлял своим присутствием, устраивая бешеные гонки из кабинета в кабинет. С папками, с бумагами, с портфелями, с конвертами, с кофе и особенно с сахаром (это к Бдэчжу), а иногда со всем этим сразу. Не было среди всех этих кабинетов того, который он мог бы назвать чужим.

Приятно ощущать контроль над ситуацией. Приятно знать, что все идет по плану, как требуется. Приятно быть управленцем и всеми руководить.

Ну, не всеми, правда. Есть же еще почти недосягаемый Президент и куда как более досягаемый и находящийся в непосредственной близости Бдэчж. К нему надо будет обязательно заглянуть перед началом работы и рассказать о рабочих планах на ближайшее время.

Оставалось еще несколько свободных минут. Лучше провести их в родном кабинете.

Элрой повынимал ящички, легко пробежался пальцами по нескольким картотекам[31], с нежностью потрогал рельефные печатки, погладил любовно корешки папок…

Да, он дома.

В очередной раз попытался пригладить один вечно непокорный хохолок. Хохолок в такие моменты демонстрировал смирение, но только на первых порах, а затем обязательно предательски выскакивал опять на свое бунтарское место.

Взглянул на стол.

Что это?

Ага! Наконец!

Изобретатели таки доказали, что достойны носить свою почетную должность, и разработали новую модель ручки!

Замечательная какая модель!

Элрой всегда старался быть открытым для новаций и усовершенствований. Он определенно не из тех, кто боится перемен. Разумеется, до известного предела.

Он знал, как никто другой, что формула чернил теперь улучшена, стержень обладает оптимальной остротой, а сама форма ручки стала удобнее. Прекрасно! Теперь ставить подписи будет еще проще!

И все-таки… Она была новой, непривычной… в какой-то степени, если хорошенько подумать, даже и страшной. Что, если он сейчас поставит пятно на важном указе? Или порвет бумагу?

Но… некогда тут философствовать! Ему известен лишь один способ — надо попробовать!

Сейчас достанет бумагу. Возьмет эту ручку в руку. Напишет строчку!..

Ну вот и все! Какое облегчение! Какое удовольствие! Действительно, удобнее!

Как мило!

Элрой порадовался маленькой победе над собой.

Есть еще и больший повод для искренней радости: всякое проверенное усовершенствование в работе — это же всегда праздник!

Без двадцати секунд как девять. Самое время к Бдэчжу в кабинет. Это соседняя дверь.