Научи меня видеть ночью (СИ)

Олень двинулся ей навстречу. Большой и уверенный. Будто осознающий, что никакого вреда не последует. Не сейчас. Алина вытянула руку, внутренне оцепенев от масштабов, от осознания, от близости. Чёрные большие глаза доверчиво вглядывались в её, наверняка такие же. Олень склонил морду, выдохнув. Жест безоговорочного доверия. И почувствовать бы себя недостойной за допущенную мысль об убийстве, вот только не найти ей было уже места, потому что сила при соприкосновении её ладони и его мягкой, короткой шерсти хлынула потоком. Словно прежде Алина стояла перед огромной волной, а сейчас она её захлестнула, принимая в свои объятья. Всесильная, всеобъемлющая. Её.

Вопрос, требующий ответа.

Дыхание сбилось. Тяжело и лихорадочно поднималась грудная клетка. Не в силах насытиться, Алина не могла отнять руки. Впитывала. Наполнялась. Как путник, днями шедший по пустыни и, наконец, отыскавший воду. Голодный. Бесконечно жадный. На лице расплылась торжествующая, почти триумфальная улыбка. Вокруг расцветал свет, вынуждая таять снег и раскалываться лёд, ошпаривающий землю, ослепляющий Мала, тянущийся на многие мили вперёд.

Она была этим светом, ответом, миром.

— Алина! — крикнул Мал. Так звучал страх и ужас.

Но было поздно — внезапная вспышка ударила ослепляюще ярко, прямо по глазам, такая же безграничная, всепоглощающая и бездонная, как её одержимость.

°°°

Она распахнула глаза, боясь не досчитаться куска, боясь осознать, что расщепила себя на молекулы, метнула тысячи разрезов, ослепленная, не видящая дальше собственного носа, и где-то неподалёку от неё лежит разрезанное тело Мала. Светло-голубое безоблачное небо, больше похожее на атласную ткань, взирало на неё беззастенчиво.

Она лихорадочно задышала, уступая панике, и резко дёрнулась вперёд, занимая сидячее положение. Спину пронзило нестерпимой болью, вырвавшийся крик спугнул ворону, прежде сидящую на кустарнике рядом. Сама Алина сидела у покрытого мхом камня. Будто кто-то нёс её на руках, а затем кинул подле ближайшего валуна. Может, поэтому болела поясница. А может, потому, что секунды — минуты? — назад она стояла, а очнулась лежащей.

Но, что повергало в больший шок, так это то, что это был не фьерданский лес. Не зимние пейзажи с их скрипучими морозами и снегом по колено. Вокруг на локти тянулись луга, тронутые сочной зеленью и примятые ярким солнечным светом. Алина, крупно дрожащая, напуганная до чёртиков и озирающаяся в поисках чего-то, что могло бы дать ответы, обратила внимание на выгоревшую траву, где покоились ладони.

Куда привела её жадность?

С трудом поднявшись на ноги, она увидела вдалеке дома, приземистые и не очень, деревянные и каменные, и людей, спешащих по своим делам, переговаривающихся или равнодушных ко всему. Местные жители занимались своей обычной жизнью: вели повозки, забитые глиняной утварью, подгоняли лошадей, фыркающих и тяжело дышащих, перекрикивались друг с другом на смутно знакомом языке. Равкианском, но слегка нескладном и вычурном. Как будто на старом равкианском. Да, определённо, на нём. В некоторых книгах в библиотеке Малого Дворца Алина натыкалась на ветхие трактаты, где повествование изъяснялось именно так: нагромождением устаревших слов, их форм, а порой и канувших в лету оборотов. Однако большая часть слов без труда была понятна и ей.

Нельзя было позволить панике разрастись до размеров, когда не получится унять истерику. Только не сейчас. Алина всё ещё помнила главные правила, ставшие заповедями в Керамзине: не плакать на публике, первым делом раздобыть оружие. Но теперь, открыв в себе силу, в последнем она не нуждалась. Она сама себе оружие.

Не зная куда податься, Старкова двинулась через поселение, местами узнавая здания, стоявшие в нижнем городе Ос Альты. Вон там, например, между гостиным двором и заведением, где продают разливной квас, в столице стоял банк, а напротив — театр. Закралось нехорошее, пугающее предчувствие, граничащее с безумием. Это одновременно была и Ос Альта, и не Ос Альта. Сердце шумно забилось. Почему она ещё не встретила ни одного купца в костюме или гриша в кафтане? Что она вообще забыла в этом месте? Что происходит?! Где Мал? Почему никто не пытается втюхать ей её же кости, кои излечат все болезни и даже даруют бессмертие?

Только стража выглядела почти так же: в тёмно-зеленом одеянии, за исключением маленькой детали — в руках вместо штыка они носили меч. Не успев свернуть, чтобы это не показалось ещё более подозрительным, чем не способная найти себе место одинокая девушка, Алина, опустив взгляд в землю, неуверенно пошла вперёд. Вокруг зазывали продавщицы и шептались покупатели, спорили или кричали. Им не должно быть до неё дела. Стражник прошёл мимо неё, но не успел камень скатиться с плеч, как Алину окликнули. И непременно её, потому что привычная волна гнева лизнула ей шею, стоило услышать:

— Эй, ускоглазая!

Алина понадеялась на чудо и сделала вид, что не услышала, продолжая движение, однако удача покинула её, потому что за руку больно и крепко схватили. Столкновения было не избежать.

— Я к тебе обращаюсь. Кто такая?!