Научные направления и школы в российской методике преподавания литературы XVIII – начала XXI века

В литературоведческих работах «Пушкин и русские романтики», «Пушкин и проблемы реалистического стиля», «Реализм Гоголя» и других проявились присущие ученому глубина и обстоятельность анализа художественного стиля, чувство живой сопричастности поэтическому миру изучаемых писателей. И в статьях методического характера, публиковавшихся преимущественно в «Ученых записках» ЛГПИ им А. И. Герцена 1940-х годов, он поднимал вопросы вдумчивого чтения, анализа художественного произведения в его целостности, выступая против засилья однообразных «характеристик», убивающих живое общение учащихся с литературными героями [148]. В статье «О журнале для учителя-словесника» (1947) ГА. Гуковский дал свое представление об учителе как ученом-исследователе и высказал ряд серьезных пожеланий по поводу структуры и содержания профессионального журнала словесников «Литература в школе», заострив внимание на необходимости шире привлекать достижения литературоведческой науки, нести слово науки в школу.

Правомерно говорить о возникновении в начале 1940-х годов методической школы, которую возглавил ученый-литературовед ГА. Гуковский. Под его руководством работали такие талантливые ленинградские методисты, как СВ. Клитин, M. Н. Салтыкова, Т. В. Чирковская, А. С. Дегожская, М. Н. Эгерштром, Н. И. Громов, О.Б. и О. Л. Тодес, B. C. Габо и другие, развивая и после смерти лидера выдвинутый им принцип научности в преподавании литературы, анализа произведения в его художественной целостности, в единстве содержания и формы.

Это была школа филологической культуры, пытливого чтения, внимания к слову и образу, к деталям в тексте и вместе с тем интереса к теории, к широким историко-литературным концепциям.

Сделанный нами историко-библиографический срез работ по вопросам изучения художественного произведения в школе названных методистов-словесников, публиковавшихся на страницах журнала «Литература в школе», в выпусках «Ученых записок» ЛГПИ им. А. И. Герцена, методических сборниках, отдельных книгах 1940–1970-х годов, дает объективную картину плодотворности их исканий в области взаимодействия литературоведения и методики, обогащавших методическую науку и школьную практику (см. библиографический список изданий).

Высоко оценивая работы Т. В. Чирковской этих лет в статье, посвященной 90-летию со дня рождения методиста, В. Г. Маранцман писал: «Они не старятся от времени. И современные студенты-словесники читают их с тем же увлечением, что и 30–40 лет назад, потому что здесь есть подлинный вкус, побуждающий с тактом относиться к ребенку и к искусству. Талант общения открывает Т. В. Чирковской, что уместно сказать школьнику в каждом возрасте, какую форму анализа выбрать для каждого писателя» [308, с. 112].

Взаимодействие читательского восприятия и авторской мысли, искусство общения учителя и ученика на уроке литературы, преемственность анализа литературных произведений в разных классах, вариативность его в зависимости от проблематики и жанровых особенностей произведения, филологический подход к сюжету, освоение учащимися теоретико-литературных понятий в процессе изучения художественных произведений, соотношение литературоведческого и школьного анализов, поиски методов и приемов, проявляющих специфику литературы как искусства слова и характер общения ученика с литературным произведением, литературное развитие школьников, содружество искусств на уроках литературы – вот основные проблемы, которые будут решать ученые и практики ленинградской методической школы 1960–1970-х годов, продолжая традиции, заложенные Г. А. Гуковским и его учениками. Не случайно целый ряд работ этих лет А. С. Дегожской и Т. В. Чирковской выйдет в соавторстве с В. Г. Маранцманом, основателем наиболее перспективной школы в современной методике, одним из показателей жизнеспособности и жизнестойкости которой является осуществление преемственности научных исканий [300; 161].

Одним из ведущих направлений советского литературоведения 1950–1970-х годов оставалось историко-генетическое исследование литературных явлений, их происхождения, суть которого сводилась к следующему: вне познания жизненных, социальных истоков литературного творчества невозможно глубоко понять ни отдельные художественные произведения, ни писателя, ни литературный процесс в целом.

Бесспорно, по отношению к 1920–1930-м годам теоретическая мысль в области эстетики и литературоведения претерпела значительную трансформацию, серьезное переосмысление. Если в начале 1920-х годов Г. В. Плеханов утверждал, что существо научной критики и исторического изучения литературы «состоит в том, чтобы перевести идею данного художественного произведения с языка искусства на язык социологии, чтобы найти то, что может быть названо социологическим эквивалентом данного литературного явления» [535, с. 335], то, как подчеркивает М. Б. Храпченко, сторонники историко-материалистического подхода к литературе последующих десятилетий далеко ушли от узкосоциального подхода к художественному творчеству.