Наука удовольствия: почему мы любим то, что любим

Во многом наши игры происходят у нас в голове, и это помогает осмыслить наше стремление к вызывающему отвращение вымыслу. Подобно тому, как игровая схватка предполагает помещение ее участника в ситуацию, опасную в реальном мире, наши игры с воображением часто заводят нас в ситуации, включающие элементы неприятные, а иногда и ужасные — если бы они имели место в действительности. Стивен Кинг утверждает: мы выдумываем ужасы, чтобы помочь себе разобраться с реальными ужасами. Это “способ, помогающий практическому уму справиться с жуткими проблемами”.

Таким образом, нас притягивают худшие повороты событий. Детали не так уж важны. Мы любим фильмы о зомби не потому, что готовимся к восстанию зомби. И нам нет нужды планировать что-либо на тот случай, если мы случайно убьем отца или женимся на матери. Но даже такие экзотические ситуации — полезная практика на случай чего-либо ужасного, психологическая тренировка на тот случай, если мир превратится в ад. С этой точки зрения не сами зомби делают увлекательными фильмы о зомби.

Просто тема зомби — это ловкий способ рассказать историю о нападении незнакомцев и предательстве со стороны тех, кого мы любим. Вот что нас привлекает, а поедание мозгов — лишь бонус.

Некоторые люди избегают киноужасов, так же как некоторые никогда не вступают в игровую схватку. Но есть другие способы подготовиться к худшему, и каждый сам выбирает себе яд. Вам, может, и не понравится “Резня бензопилой — 3”, зато увлечет исследование потерь в “Языке нежности” (мать умирает от рака) или “Славном будущем” (The Sweet Hereafter): дети, школьный автобус, утес.

Также вы можете остановиться на дороге, чтобы поглазеть на аварию. Об этом пороке писал еще Платон. В “Государстве” он упоминает об афинянине Леонтии, который увидел у городской стены трупы казненных. Он хочет посмотреть на них, но отворачивается, борется с собой и в конце концов бежит к трупам и говорит своим глазам: “Вот вам, злополучные, насыщайтесь этим прекрасным зрелищем!”¹⁰ Трупы реальны, но их можно безопасно разглядывать с расстояния, и желание посмотреть на них аналогично тому, что притягивает нас к воображаемой крови и воображаемой смерти.

Пол Розин указывал и другие случаи, когда мы целенаправленно подвергаем себя боли в контролируемых дозах. Например, исключительно человеческое удовольствие от специй вроде острого перца и напитков вроде черного кофе. Сюда же относятся слишком горячие ванны, поджаривание себя в сауне, борьба с тошнотой и страхом на американских горках, причинение себе умеренной физической боли — надавливание языком на больной зуб или помещение тяжести на растянутую лодыжку.

Может ли этот “безобидный мазохизм” объясняться стремлением к безопасной практике? Возможно, нет: зачем практиковаться в поедании острой пищи или приеме горячих ванн? Эти примеры Розина могут иметь утилитарное объяснение. Вспомните шутку о человеке, который бился головой о стену. Когда его спросили, зачем это делать, он ответил: “Так приятно останавливаться”. В некоторых примерах Розина первоначальная боль может быть оправдана, так как ее перевешивает последующее удовольствие. Мы можем развить в себе способность наслаждаться горячей баней, потому что за нею всегда следует блаженство, когда температура опускается до нормального уровня.

Не столь безобидный мазохизм

Мы еще не рассмотрели тех, кто занимается старым добрым мазохизмом, кто заставляет других бить себя, пытать и унижать. Это необычные люди, и теория, работающая для тех, кому нравятся “Пятница, 13-е” и самый что ни на есть острый перец, к ним может быть неприменима.

Возможностей здесь масса. Некоторые мазохисты могут настолько пресытиться, настолько погрязнуть в повседневности, что выброс адреналина от боли и страха им просто необходим, чтобы сохранить интерес к жизни. Или, как в случаях, когда люди причиняют себе вред и калечатся, это может быть сигналом бедствия, указанием, что они отчаялись. Или, как предполагают некоторые, это странная форма научения: боль приводит к выбросу приглушающих ее опиатов, но со временем некоторые могут получать больше удовольствия от опиатов, нежели собственно от боли. “Теория горячей ванны” доведена в этом случае до предела.

Или, может быть, это самобичевание? Желание наказывать развивается в раннем возрасте, и это универсальная черта. Недавно совместно с психологами Карен Уинн и Кайли Хэмлин я обнаружил, что дети еще до двухлетнего возраста готовы наказывать (отнимая еду) человека, который украл у другого мяч. И есть много доказательств (полученных и в лаборатории, и в обыденной жизни), что взрослые готовы участвовать в так называемом альтруистическом наказании: жертвовать чем-либо (например, деньгами), чтобы наказать злодея. Фрейд предполагал, что мазохизм — это садизм, обращенный вовнутрь. Здесь сходная идея: возможно, жестокий мазохизм — это наказание, обращенное на себя.